"Дмитрий Щербинин. Ковер" - читать интересную книгу автора

едва смог сдержать вопль ужаса. Это был топот - еще очень-очень отдаленный,
настолько отдаленным, что, казалось, с другого края земли он доносится. И
все же Михаил сразу понял, почувствовал, что тот некто несется с необычайной
скоростью, что даже если он и на другом конце земли, то все равно скоро
окажется здесь, перед ним.
И тут словно раскаленными зубьями в голову впились такой не похожий на
человеческий голос ведьмы. Одно только слово: "Брунир!" - и представилась
некая черная клыкастая стихия - стихия, против которой не защитят никакие
запоры, никакие стены - стихия которой дана воля поглотить его, Михаила. И
тогда он вскочил на ноги - хотел было бежать, но оказался еще слишком слаб -
болью резануло отбитое при столкновении с метлой плечо, закружилась голова,
подогнулись ноги. И он, пытаясь совладать со слабостью, схватился за голову,
простоял так некоторое время, прислушиваясь. Он ведь совсем сбился,
потерялся, и не знал в какую сторону бежать. Боялся ошибиться - и сейчас,
впервые понимал древних греков - жаждал оказаться в человеческом обществе, а
не наедине с враждебной стихией. Но теперь он не мог расслышать гула машин -
вообще ничего кроме звенящих, стремительных ударов сердца в голове он не мог
расслышать...
И тогда что-то страшно, протяжно загудело над его головою, и разом стало
гораздо более темно, теперь уже и в нескольких шагах разглядеть что-либо
представлялось почти невозможным. Черные силуэты деревьев (или чудищ?) -
возвышались со всех сторон, покачивались, шевелились, словно бы грозились
бросится на него. И не смотря на то, что было весьма холодно, Михаил
почувствовал, как капли пота стекают по его лицу - он то подумал, что Брунир
уже достиг этого места, что это от его пришествия все так потемнело. И
только по скрежету стволов, только по завываниям обнаженных крон, понял он,
что это налетел ветер.
Он решился, поднял голову - едва-едва виднелись силуэты опустошенных
крон, а выше стремительно проплывала густая непроницаемо темная пелена...
Хотя - нет - все-таки были в это пелене некие разрывы - и там прорезались
кровавые точки. Звезды не могли иметь такой цвет, и Михаилу подумалось, что
это чьи-то глаза наблюдают за ним из той леденящей тучевой толщи. Он
вздрогнул, опустил голову, и тут же пал на колени, припал ухом к земле -
теперь топот доносился гораздо более отчетливо.
Кровь прилила к голове, сердце забилось совсем уж отчаянно, стремительно
- того и гляди из груди вырвется - он метнул взгляд в одну сторону в другую,
пытался разглядеть хоть какой-то отблеск цивилизации, но ничего не было. Он
бы бросился, куда глаза глядят, и бежал бы из всех сил до тех пор, пока бы
не настиг его Брунир, однако тут разлилось зеленоватое свечение. Подобное
свечение можно увидеть в летнюю пору в лиственном лесу, где кусты и деревья
стоят близко-близко друг к другу, вздымаются ввысь живыми ярусами,
переплетаются частыми ветвями - сверху на них светит могучее Солнце, и лучи
его пройдя через многие слои листьев принимают как раз этот живой, зеленый
оттенок. Только теперь, в эту холодную осеннюю пору, в этом темном и все
больше чернеющем лесу, эта собранная в одном месте, теплая, живая колонна,
манила к себе как величайшее чудо; и, право, хотелось перед этой красой
пасть на колени и взмолиться, чтобы защитила она от всяких напастей.
Да - это тоже было необычайно для Михаила. Но также как и ведьма была
самым уродливым, жутким что ему когда-либо доводилось видеть, так и это было
самым прекрасным. И он устремился к этому свету - нырнул в это сияние, и она