"Ирвин Шоу. На французский манер" - читать интересную книгу автора

- Вот оно что, - сказал Беддоуз. - Стало быть, ветер переменился.
- Да, - мягко ответила Кристина. - В какой-то степени переменился. А
пообедать мы можем все вместе. Втроем. Он очень хороший человек. Он тебе
понравится.
- Когда я возвращаюсь в Париж, - сказал Беддоуз, - мне в первый вечер
мужчины вообще не нравятся.
Они помолчали, и Беддоуз вспомнил, сколько раз, бывало, Кристина
отвечала по телефону: "О'кэй, это, конечно, грешно, но я его спроважу.
Значит, встретимся в восемь". И, сидя напротив нее, трудно было поверить,
что она не скажет этого ни сейчас, ни через минуту, потому что она так же,
как и раньше, смотрела на него, так же, как и раньше, дотрагивалась до его
руки, потому что, кажется, ничего не переменилось.
- Два месяца - долгий срок, а? - спросил Беддоуз. - Особенно в Париже.
- Нет, - сказала Кристина. - Это совсем не долгий срок, ни в Париже,
нигде.
- Хелло, Кристина. - Высокий, светловолосый, плотного сложения молодой
человек стоял возле стола, держа шляпу в руках, и улыбался. - Видишь, я
нашел это кафе. - Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
Беддоуз встал.
- Джек, - сказала Кристина, - это Уолтер Беддоуз. А это Джон Хейслип.
Доктор Хейслип.
Мужчины пожали друг другу руки.
- Он хирург, - сказала Кристина, пока Хейслип отдавал пальто и шляпу
служителю и усаживался рядом с ней. - Его в прошлом году чуть не
сфотографировали для "Лайфа", он что-то такое там придумал с почками.
Через тридцать лет он будет жутко знаменит.
Хейслип хмыкнул. Он был большой, спокойный, уверенный в себе, в нем
было что-то от спортсмена, и, вероятно, он выглядел моложе, чем был на
самом деле. Беддоуз с первого взгляда понял, как этот человек относится к
Кристине. Тут Хейслип и не пытался ничего утаить.
- Что будете пить, доктор? - спросил Беддоуз.
- Лимонад, с вашего разрешения.
- Un citron presse [один раз лимонад (фр.)], - сказал Беддоуз
официанту. Он с любопытством покосился на Кристину, но лицо ее ничего не
выражало.
- Джек не пьет, - сказала Кристина. - Он говорит, что люди, которые
зарабатывают себе на жизнь тем, что вспарывают животы другим людям, не
имеют права пить.
- Когда я выйду на пенсию, - сказал Хейслип весело, - я это наверстаю,
я буду пить так, что руки у меня будут дрожать, как листья на ветру. - Он
повернулся к Беддоузу. Нетрудно было заметить, что оторвать взгляд от
Кристины ему стоило больших усилий. - Как провели время в Египте? -
спросил он.
- О-о, - удивленно протянул Беддоуз, - вы знаете, что я был в Египте?
- Кристина мне все о вас рассказала, - ответил Хейслип.
- Я поклялся страшной клятвой, что, как только вернусь в Париж, на
месяц забуду, что на свете есть такая страна, - сказал Беддоуз.
Хейслип засмеялся, смех у него был басовитый и легкий, а в лице только
добродушие и ни следа неловкости.
- Я очень хорошо вас понимаю, - сказал он. - Мне иногда точно так же