"Миротворцы" - читать интересную книгу автора (Первушин Антон Иванович)

Глава четырнадцатая. Шабаш на Лысой Горе

1.

Андрея Мишукова перехватили на вокзале.

Он стоял в очереди к суточной кассе, где его и засёк Зимагор.

– Здесь Симакин, – сказал Зимагор в трубку мобильного телефона. Соответствую-щий описанию объект находится на вокзале.

– Перехвати его! – распорядился Лысый Гера. – Через пять минут буду на стоянке.

Зимагор протолкался сквозь очередь к Мишукову и аккуратно взял его под локоток.

– В чём дело? – Мишуков обернулся.

– Пройдёмте, гражданин, – тихо сказал Зимагор.

– По какому праву вы… – Мишуков попытался вырвать локоть из цепких пальцев незна-комого ему человека.

– По праву сильного, – Зимагор усмехнулся в усы. – Не рыпайся, придурок.

Не выпуская локтя Мишукова, Зимагор извлёк свободной рукой удостоверение (то самое – выбитое буквально с боем) и продемонстрировал его окружающим. Мишуков поник. Только пробормотал сквозь зубы:

– Сука – Князев, слово не держит…

Зимагор его не понял, но уточнять и переспрашивать не стал, а повёл Мишукова к выхо-ду с вокзала. Лысый Гера и Сурок дожидались на привокзальной стоянке, сидя в "джипе" Сур-ка. При виде Зимагора с Мишуковым в компании, Сурок открыл дверцу и вышел навстречу. Зи-магор втолкнул Андрея в "джип", а сам остался снаружи, закурил.

– Рад видеть тебя в полном здравии, – поприветствовал Мишукова Лысый Гера.

Лицо Андрея просветлело.

– А, – сказал он. – Это всё-таки вы…

– Надо же, узнал, – Гера наклонил голову. – Ты чего, Андрей, сбежать решил?

– Это моё дело, – ответил Мишуков резко: увидев, что имеет дело не с правоохрани-тельными органами, а как раз наоборот, со своим собственным заказчиком, он осмелел. – Я теперь вольный человек; хочу – дома сижу, хочу – в Москву еду.

– А как же работа?

– Меня уволили, – Мишуков мрачно усмехнулся. – Я теперь безработный.

– Вот как? – Гера, казалось, ожидал чего-то подобного. – Кто уволил? Князев?

– Князев.

– В чём же причина увольнения? – Гера был само миролюбие.

Мишукову не было никакого резона посвящать Геру в подробности инцидента, произо-шедшего в рабочем кабинете Князева. А уж тем более рассказывать о достигнутой догово-рённости.

– Сокращение штатов, – с лёгким сердцем соврал Мишуков. – Я оказался наименее ценным работником.

Гера помолчал, в упор разглядывая Андрея. Он, конечно, не поверил в "легенду", но и выяснять ничего не стал.

Вместо этого Гера полез в нагрудный карман и извлёк плотный маленький конверт.

– Здесь пять, – сказал он. – Три – как и договаривались. И две в качестве компенса-ции за опоздание. Надеюсь, эта скромная сумма несколько скрасит твой отпуск.

Мишуков нахмурился и конверта не взял.

– Работа не сделана, – заявил он. – Я… не успел.

– Врёшь, – сказал Гера уверенно. – Врёшь и не краснеешь.

– Зачем мне врать? – Андрей пожал плечами. – Деньги мне нужны. Если бы я сделал работу, то так и сказал бы.

– И снова врёшь. Ты сделал работу и знаешь результат. Тебе достаточно назвать фа-милию, и можешь отправляться хоть в Москву, хоть к чёрту на кулички.

– Да не знаю я результата, Герасим Николаевич. Хотел бы знать, но не знаю.

Гера задумчиво покачал головой.

– Зря ты так, Андрей, – сказал он. – Зря… Сейчас я выйду и прогуляюсь к вокзалу: жарко, надо газировки купить. А с тобой посидит Эдуард Борисович. Он раньше в КГБ работал; там его научили показания из диссидентов выбивать. Не удивлюсь, если по моём возвращении, у тебя не будет хватать пары зубов.

Гера сделал движение к дверце, а Андрей побледнел.

– Не надо, – попросил он приниженно. – Не надо. Я всё вам скажу.

"И зачем я с ним связался?" – с тоской подумал Мишуков.

– Вот и молодец, – сказал Гера. – Вот и правильно. Говори.

Он положил конверт на сиденье между собой и Андреем.

– Перекрёстный статистический анализ показал, – быстро заговорил Мишуков, опустив глаза, – что единственной фигурой, удовлетворяющей условиям поиска, является некто Гуса-ков.

– Ого! – не сумел сдержать возгласа Лысый Гера.

– Больше я ничего не знаю, – сказал Мишуков. – И знать не хочу!

– И это тоже правильно, – одобрил Гера позицию Андрея. – Забирай деньги – заслу-жил. Файл ты мне сделал?

– Сделал, но вы опоздали, и я его стёр. А дискету уничтожил.

– Что ж, обойдёмся без дискеты. Спасибо, Андрей. И хорошего тебе отпуска.

Мишуков зашевелился, выбираясь из автомобиля.

– Эй, – остановил его Гера, – Андрюша, ты конвертик позабыл.

Мишуков, уже оказавшись снаружи, наклонился и сказал, ищуще заглядывая Гере в гла-за:

– Я не возьму денег, Герасим Николаевич. И прошу взамен, чтобы моя фамилия нигде не фигурировала. Никогда.

– Могила, – пообещал Стрельцов. – А деньги всё-таки возьми. Любая работа должна быть оплачена.

Мишуков поколебался, но жадность пересилила здравый смысл и, протянув руку, он за-брал конверт:

– Спасибо, Герасим Николаевич.

– Пожалуйста, Андрей.

Мишуков, не оглядываясь, ушёл к вокзалу, а Зимагор и Сурок заняли свои места: Сурок – за рулём, Зимагор – рядом с ним, в соседнем с водителем кресле.

– Раскололся? – спросил Зимагор.

– Ещё как, – отвечал Лысый Гера. – С треском. А сейчас все заткнулись – буду гово-рить с Грантом.

Стрельцов вытащил телефон, быстро набрал номер.

– Добрый вечер, Аркадий Аркадьевич, – сказал он елейным голосом, косясь на сидяще-го вполоборота Зимагора. – Да, это я… Герасим Стрельцов… Да, кудрявый такой… Весь… У меня есть для вас новости… Хорошие… Мы, кажется, нашли… "Кажется" в том смысле, что требуется ещё проверка… Да, информация достоверная… Подробности при встрече… На чай? Конечно, без вопросов… Да, мой любимый с земляничным вареньем. Спасибо, что помните… Ха-ха… Да, уже еду…

Гера сложил трубку и несколько секунд молчал, морща лоб.

– Не понимаю, – сказал он наконец. – Такое ощущение, что старик уже знает то, что знаем мы.

– А что мы знаем? – жадно осведомился Зимагор.

– Ладно, разберёмся на месте, – махнул рукой Лысый Гера. – Вячеслав, обратился он к Сурку, – тебе очень хочется туда ехать?

– К Гранту? – Сурок содрогнулся; он подумал о Женьке, тело которого пребывало сей-час в холодильной камере на одном из складов, вспомнил, как вёз его в город – медленно, с соблюдением всех правил: лишь бы какой тупой гаишник не прицепился – и содрогнулся ещё больше. – Если позволите, Герасим Николаевич, я бы хотел здесь остаться. У меня есть кое-какие соображения по моему направлению…

– Ритуальное убийство?

– Да, ритуальное убийство. Мне нужно кое с кем встретиться, переговорить…

– Пустой номер – твоё ритуальное убийство, – заявил Лысый Гера, устало массируя виски. – Это уже ясно. Но раз у тебя есть соображения – действуй. В конце концов, здесь мо-жет быть второй слой.

– Слушаюсь, – сказал Сурок и полез из машины.

Зимагор сдвинулся и пересел на его место.

– Поехали, – распорядился Лысый Гера. – Старый волчара нас ждёт.


2.

Лысый Гера хорошо знал протокол, поэтому, войдя в избу Капитана Гранта, сначала дол-го расшаркивался, выказывая своё почтение, потом долго пил чай с земляничным вареньем, заедая его бубликами и нахваливая, потом ещё дольше изображал из себя знатока народных примет, поддерживая разговор о метеорологических прогнозах на месяц вперёд

– Я слышал, сынок, у тебя были трудности? – спросил Капитан Грант, направив таким образом разговор в деловое русло.

– Были, – сознался Гера. – Но мы их преодолели. Общими усилиями.

– Я рад за тебя, сынок, – Капитан Грант совершенно по-стариковски пожевал губами. – Ты растёшь. На "корону" пока не претендуешь?

– Пока нет, – осторожно сказал Гера.

– Да, пока рано. Честные воры дела свои по тихому вершат, а ты вон как. Мусоров мо-чить – не западло, но и заводить их – не след. Так что кумекай, прежде чем шмалять.

Лысый Гера собрался было высказать несколько слов в своё оправдание: что, мол, не виноватые мы, и менты первыми стрельбу открыли, хотя им было по-хорошему сказано – но вовремя остановился: Грант не делал ему замечания – он его учил, а это было хорошим при-знаком. Значит, акцию против четвёртого отделения Гере уже простили.

– Как дела с твоим расследованием? – продолжил беседу Капитан Грант.

– Теперь нам известно, кто организовал убийство Клеста и Шика, сказал гордо Лысый Гера. – Как я уже говорил по телефону, это ещё потребует проверки: всё-таки обвинение, ко-торое я хочу выдвинуть, слишком серьёзно. Однако информация, на основании которой нам удалось вычислить организатора, получена мной из надёжного источника.

– Хорошо излагаешь, сынок, – похвалил Капитан Грант, прихлёбывая чай и отдуваясь. – А что за информация? Со мной, стариком, не поделишься?

– Конечно же поделюсь, Аркадий Аркадьевич, – сказал Гера; его, кстати, тоже немало раздражала своеобразная манера Капитана Гранта вести деловой разговор, но он подозревал, что все воры-законники должны быть с определёнными заскоками, особенно – столько поси-девшие, сколько Грант, а потому терпеливо подстраивался под его ритм и игру. – Эта инфор-мация получена из баз данных городского Управления МВД "Досье" и "Насилие". Мы её про-анализировали и пришли к выводу, что единственным человеком, которому была прямая выго-да от срыва переговоров и устранения Клеста с Шиком, является Виктор Геннадьевич Гусаков. Вы должны его знать под ротой "Гусак".

– Да, помню такого, – сказал Капитан Грант. – Как же не помнить? Он низенький такой.

Лысый Гера усмехнулся про себя, вспомнив, как на самом деле выглядит Гусак.

– Хорошо работаешь, сынок, – одобрил Капитан Грант деятельность Лысого Геры по расследованию двойного убийства. – Уважаю. Только не успел ты.

Грант сделал паузу, чтобы положить себе варенья, а Гера задёргался. Как не успел? Что значит не успел?

– Убили Гусака сегодня утром, – объяснил Капитан Грант. – Зарубили прямо на даче. Топором.

Лысый Гера потерял дар речи.

– Так что, самого главного свидетеля у тебя теперь нету.

Гера откашлялся и спросил, опустив глаза:

– Но, Аркадий Аркадьевич, я надеюсь, что это новое убийство не…

– Что "не", сынок? Договаривай, раз уж начал.

– Это убийство не связано с… баней для Гусака?

– Ты думаешь, сынок, баня вот так легко топится? Топориком по затылку? Без исповеди? Без крантика? Без франтов? Ты честных воров за отморозков держишь?

– Нет, нет! – испугался Гера. – Я неправильно спросил. Я просто подумал, что и испо-ведь, и крантик уже состоялись.

– А ты не подумал, сынок, что в таком случае я бы тебя пригласил? Ведь ты лицо заин-тересованное.

Гера понурился, не зная, что сказать. Он допустил ошибку и теперь только надеялся, что она не встанет ему слишком дорого.

"Замшелый ящер, – подумал он о Капитане Гранте. – Слова не скажет без подвоха. А потом сам же и претензии выдвигает".

Впрочем, Лысый Гера прекрасно понимал, что жаловаться бесполезно и не нужно: сам выбрал свой путь, связав судьбу и с этим "замшелым ящером", и другими подобными репти-лиями.

Капитан Грант покачал осуждающе головой, но более ничего к обвинению Геры в недо-мыслии и в неуважении к авторитетам не добавил, а сказал следующее:

– С убийством Гусака дело не закрыто, сынок. Его замочили как свидетеля. И теперь те-бе надо узнать, кто его замочил.

Лысый Гера подобрался. Старикан загадывал ему новую загадку, но за этим стояла ре-альная работа, а работы Гера не боялся.

– Мне нужно допросить охранников Гусакова, – сказал он. – Кто-нибудь из них навер-няка что-нибудь видел, что-нибудь знает.

– Это мы предусмотрели, сынок, – отвечал Капитан Грант. – Один здесь сидит – тебя дожидается.

Лысый Гера восхитился и всем своим видом выказал восхищение.

– Пойдём, – Капитан Грант встал из-за стола и, хитровато подмигнув, поманил Геру пальцем уцелевшей руки.

Они вышли из дома и направились к покосившемуся сараю. Капитан Грант, ловко управ-ляясь одной рукой, снял с двери висячий замок:

– Проходи, сынок.

Лысый Гера шагнул в полумрак сарая. Постоял у входа, привыкая к сумраку, царившему здесь, огляделся. На две трети сарай был забит заготовленными на зиму дровами. На свобод-ной же от дров площади стояла массивная (чуть ли не чугунная) кровать и три простых дере-вянных табурета. На кровати сидел широкоплечий здоровый парень. Правая рука парня была прикована наручником к массивной спинке кровати в изголовье, а у самого у него лицо было помятое, опухшее и уже обрастающее молодой щетиной. Под ногами парня, под кроватью сто-ял металлический горшок, накрытый крышкой. От горшка пахло.

Капитан Грант зашёл в сарай вслед за Герой и прикрыл за собой дверь. Сразу стало тем-но, и Гранту пришлось зажечь лампочку, свисающую на шнуре с потолка сарая.

– Садись, сынок, – указал Грант Лысому Гере на один из табуретов. Садись и начи-най допрос. Я поприсутствую, если ты не возражаешь?

– Ради бога, Аркадий Аркадьевич, – он уселся на предложенный табурет, с любопытст-вом разглядывая парня.

У того был очень странный, словно бы заспанный вид; на вошедших он посмотрел со-вершенно безучастно. Накачан наркотиками? Но какой в этом смысл?

Лысый Гера подумал и решил, что под кайфом парень или нет принципиального значе-ния в текущей ситуации не имеет. Если он способен отвечать на вопросы – хорошо, если не способен – пусть отвечает на вопросы этот волчара.

– Здравствуй… э-э-э…

– Его зовут Артём, – подсказал Капитан Грант.

– Здравствуй, Артём. Я бы хотел поговорить с тобой о Викторе Геннадьевиче – ты не против?

Охранник Гусакова в первый момент не ответил, глядя в пространство перед собой, и Ге-ра уже собирался разыграть перед Грантом возмущение: дескать, что такое, почему мне под-совывают сомнамбулического свидетеля, и если другого свидетеля нет, то зачем вообще ну-жен весь этот балаган – но тут Артём вяло зашевелился, посмотрел на Геру мутным взглядом и сиплым голосом произнёс:

– Я бы хотел поговорить о Викторе Геннадьевиче…

"Боже мой, что они с ним сделали?"

Гера оглянулся на Капитана Гранта, но тот только кивнул. С улыбкой престарелого сади-ста на устах.

– Когда ты видел его в последний раз? – обратился Гера к Артёму с первым вопросом.

– Недавно… Сегодня утром… – заторможено отвечал Артём. – В девять часов утра… по московскому времени…

– Где ты видел его в последний раз?

– На даче… в Усановке…

– При каких обстоятельствах?

– Сменил на посту… Михаила… Мишка поехал домой, а я… обошёл периметр… и встре-тил… Виктора Геннадьевича… на турнике… Он каждое утро занимается… занимался…

– Много ли на даче Гусакова охраны?

– Двое постоянно живут… Гриша и Макс… Макс ещё за собаками следит… А Гриша – в доме и в саду… А мы с Мишкой… как личные телохранители… меняемся…

– Как убийцы сумели проникнуть в дом, если вас там было трое, да ещё с собаками?

– Они вошли…

– Куда вошли?

– В дверь… Я сам их впустил… без вопросов…

– Интересно, – Лысый Гера почувствовал азарт, – ты знаешь убийц?!

– Знаю…

– Кто они и как давно ты их знаешь? Опиши их подробно.

– Одного зовут Лёва… он чокнутый… помешан на религии… Иисус… Господь… и прочая мура… организовал секту и мальчишкам там лапшу на уши вешает… Он такой длинный и ху-дой… Здесь на щеке – родимое пятно… Часто у Виктора Геннадьевича бывает… У них там ка-кие-то дела… общие… вот он и приходит… Я уже и привык… Но на мечах дерётся хорошо… сам видел…

– На мечах? – встрепенулся Лысый Гера; он снова оглянулся на Капитана Гранта, тот едва заметно и понимающе кивнул.

– Да… и мальчишек тому же учит…

– Что-нибудь ещё можешь вспомнить об этом Лёве?

– Нет… всё, что знаю, сказал…

– Тогда расскажи о втором. Он тоже сектант?

– Этот… нет… я его два раза всего видел… А на сборах его… не было…

– На каких сборах?

– Для мальчишек… Лёва устраивал… на мечах учил…

– Понятно. Значит, ты его всего два раза видел? Откуда же ты знаешь, что он не сек-тант?

– Знаю… Виктор Геннадьевич его как-то "батюшкой" назвал… Монах может быть… не сектант…

– Батюшкой, батюшкой, – Гера задумался, потом спросил: – А может Виктор Геннадь-евич иронизировал, смеялся?

– Не… серьёзно назвал… Да и выглядел он как батюшка… Борода… толстый…

– Значит, ты их пропустил на дачу? Личный досмотр проводил…

– Не… Виктор Геннадьевич строго велел… этих двоих не трогать… Сказал, в случае чего сам разберусь… не велик страх…

– Они прошли и что было дальше?

– А дальше… они вышли… и уехали…

– Как скоро они вернулись?

– Через полчаса… А я, дурак, их выпустил… Как впустил, так и выпустил… – Артём вдруг захихикал. – Дурак… впустил и выпустил… дурак… впустил и выпустил… дурак…

Капитан Грант резко хлопнул в ладоши – так, что даже Гера вздрогнул. Артём отвлёкся на звук и замолчал.

– Можешь продолжать, сынок, – сказал Капитан Грант.

– Итак, они ушли, – продолжил допрос Лысый Гера. – Когда ты узнал, что Виктор Ген-надьевич мёртв?

– Ещё минут через двадцать… наверное… Прибежал Гриша и сказал… Виктор Геннадь-евич не отвечает… Он ему завтрак приготовил… а он… не отвечает… Я пошёл… постучался… позвал… Стали ломать дверь… А он… лежит на полу… на ковре… у стола… кровища вокруг… и всё…

– Орудие убийства удалось обнаружить?

– Не… не было орудия… Но видно было… что топором… от чего другого рана другая… Топором они его…

– У меня больше нет вопросов, – Гера посмотрел на Капитана Гранта.

– Тогда пойдём, – сказал Капитан Грант. – Не будем ему мешать… Спасибо, сынок, – обратился он к Артёму. – Теперь отдыхай.

Артём сомнамбулически кивнул и улёгся на кровать, уставился в потолок.

– Мальчик был на грани срыва, – навешивая замок, объяснил Капитан Грант, хотя Лы-сый Гера его ни о чём не спрашивал. – Пришлось вколоть ему успокоительного… Ну что, по-могла тебе эта беседа, сынок? Хоть на капельку помогла?

– Ещё как помогла, – сказал Лысый Гера с чувством.

На том они и разошлись.

Зимагор дожидался в машине, и Гера с ходу объявил ему:

– Всё! Хватит заниматься ерундой! Все силы бросаем на поиски этой треклятой секты.

– Кого конкретно будем искать? – деловито осведомился Зимагор; он по интонациям Геры понял, что одна из рабочих версий получила наконец веское подтверждение в лице фак-тов.

– Руководителей, конечно! Руководители сект – обычно единственные здравомысля-щие люди; остальные – или безумцы, или фанатики, с ними говорить не о чем. Кто у нас зани-мается сектами?

– Сурок.

– Дай мне его.

Зимагор вытащил из кармана радиотелефон и быстро набрал номер. Когда Сурок отклик-нулся, Зимагор сказал в трубку:

– Здесь Симакин. С тобой будет говорить шеф, – и передал трубку Гере.

– Слушаю, Герасим Николаевич!

– У тебя по сектам сдвиги есть?

– Да как сказать…

– Как есть, так и скажи.

– Сегодня ночью будет шабаш, – скромно сказал Сурок. – В мою честь…


3.

Сурок начинал бандитом. Но не быком, а на ступеньку повыше прилипалой.

Представьте, приходит в коммерческую лавку молодой интеллигентной наружности че-ловек. С безукоризненным пробором, в импортном костюме хорошего покроя и с кожаным ди-пломатом в правой руке. Спросив очень вежливо, где находится директор, молодой человек направляется к указанному кабинету и уединяется с директором на некоторое время.

Затем он выходит, а вслед ему в зависимости от достигнутого результата доносятся или громоподобный мат-перемат директора, или, наоборот, заверения в почтеннейшем уважении. Через день – тоже в зависимости от результата – в лавке или появляются трое хмурых пар-ней в кожаных куртках и с резиновыми дубинками в руках, которыми они орудуют очень ловко, превращая интерьер лавки в кучу мусора, или… никто не появляется.

Сурок своё дело хоть и не любил, но знал. Тем более, что было оно весьма прибыльным и непыльным. И не вина Сурка, что в один прекрасный день троих в кожанках положили мор-дами вниз ребята из ОМОНа, участники знаменитого рейда по борьбе с рэкетом.

Трое быков "раскололись" на первом же допросе, заложили всех, и Сурку светило ока-заться в скором времени на "параше". Его вытащил Зимагор, который, как выяснилось, давно к нему приглядывался и хотел видеть в качестве помощника. Быки отказались от своих прежних показаний, а Сурок отделался лёгким испугом, после чего сменил профиль, перейдя под кры-лышко к Лысому Гере.

Однако кое-какие связи того периода у Сурка сохранились. В частности, он до сих пор был дружен с бизнесменом Глебом Брызгуновым, занимавшимся торговлей продукции фарма-цевтических фирм. Брызгунов был из тех деятелей нового времени, которые с молоком матери впитали, что дела без крыши не бывает, и не важно, кто претендует на роль крыши: родимое государство или криминальная структура – главное, чтобы крыша в полной мере справлялась со своими обязанностями. Поэтому когда Сурок впервые появился в маленькой аптеке Брызгу-нова на проспекте Ленина (теперь на том месте располагался фармацевтический центр "Брыз-гунов amp; К"), Глеб встретил его с распростёртыми объятиями. Налил дорогого французского коньячку, пытался угостить превосходной гаванской сигарой, дал свою "визитку" и пригласил наведываться в бильярд-клуб, что на Старославянской, где сам Брызгунов бывает каждый ве-чер.

Сурок никогда не встречал такого приёма и поэтому насторожился: уж не западня ли здесь устроена для рэкетиров? Однако Глеб Брызгунов и сам казался искренним, и тщательная проверка, сопровождённая подкупом должностных лиц, подтвердила, что подсадкой он не яв-ляется. Сурок был заинтригован и решил сблизиться с этим незаурядным человеком, ко всему прочему исправно платившим дань. Они стали встречаться за бильярдным столом, где Сурок неизменно проигрывал, после чего Брызгунов – щедрая душа – неизменно тащил его в какой-нибудь экзотический кабак с целью потратить выигрыш на вино и девочек.

Друзьями, впрочем, они так и не стали: Сурок, как уже говорилось выше, перешёл в дру-гую организацию, да и Глеб рос на глазах, и очень скоро его статус уже не позволял с неприну-ждённостью привечать у себя откровенного бандита, которым, по сути, Сурок являлся.

Вспомнил же Панков о своём давнем знакомце вот по какому поводу. Как-то раз, сидя в отдельном кабинете плавучего ресторана "Ворона", уже с холодными закусками, но ещё без девочек, они разговорились о механизме делового успеха. Сурок поинтересовался у приятеля, как ему удаётся сводить концы с концами при такой инфляции, при такой налоговой политике, при такой грабиловке со стороны административных органов, да ещё держать цены в своей ап-теке на вполне приемлемом уровне? Отвечая на его вопрос, Брызгунов сначала пустился в пу-таные объяснения с употреблением таких неудобоваримых неологизмов как "маркетинг", "ме-неджмент", "олигополия", "рамбурс", а потом вдруг замолчал и как-то странно посмотрел на Сурка.

– Ты будешь смеяться, Слава, – сказал он, – но всё, о чём я тебе только что говорил, – полная туфта.

Сурок рассмеялся.

– Это я и сам знаю, – заявил он, поддержав "шутку".

– Туфта по сравнению с другим, гораздо бoльшим, чем все эти наши маркетинги и рам-бурсы.

– Что же это? Удача? – высказал предположение Сурок.

– И удача тоже, – подтвердил догадку Брызгунов. – Однако удача просто так человеку не даётся. Об удаче нужно просить. И за удачу нужно платить.

– Кому? – Сурок уже давился от смеха. – Кому платить-то? "Так нет же никого на та-можне, – процитировал он с наслаждением. – Кому платить неизвестно. Хочешь, мы за-платим золотом?".

– Золотом удачу не купишь, – Глеб, казалось, не воспринимает весь юмор ситуации. – Только – кровью и преданностью.

– Уж не хочешь ли ты сказать, – спросил Сурок, отсмеявшись, – что продал душу дья-волу?

– Тс-с-с! – Брызгунов схватил Сурка за руку. – Тихо. Не нужно упоминать без нужды имя Хозяина.

Сурок удивился:

– Ты что, Глеб, всерьёз?

– Серьёзнее некуда… Погоди, не говори ничего – сначала выслушай… Брызгунов от-хлебнул белого вина из фужера. – Нас всех учили, что мир устроен просто: вот материя, вот энергия, любое движение есть процесс превращения энергии в материю или наоборот. Но мы повзрослели и увидели, что это бред, что мир гораздо сложнее, чем нам в школе рассказывали, сложнее и многообразнее. Мы увидели, что сплошь и рядом мир не отвечает постулатам мате-риализма, вступает с ними в противоречие…

Сурок хотел возразить, что по его представлениям мир как раз изо всех сил подтвержда-ет вышеупомянутые постулаты, это-то и противно, но Глеб держал цепко и говорил убеждённо – его действительно стоило послушать.

– Да, конечно, – продолжал Брызгунов, – процессы превращения материи в энергию идут, однако возникает вопрос: почему они идут так последовательно, почему нет спонтанного перехода из одного качества в другое, кто управляет этими процессами? Законы природы? Хо-рошо. Но что такое закон природы? Ты можешь ответить?

– Э-э, – Сурок подумал и решил гусей не дразнить. – Не могу.

– И никто не может, – констатировал Брызгунов. – Следовательно, из области знания мы переходим в область веры. Допустим на секунду, что процессами во вселенной, самими законами природы управляют некоторые могущественные силы, наделённые разумом. Силы эти должны бороться друг с другом за власть над миром, за право единолично распоряжаться процессами. И то, за какую из сил выступает каждый конкретный человек, имеет немаловажное значение в этой борьбе. Следовательно, приняв твёрдо, всей душой позицию одной из этих сил, заручившись её поддержкой, можно получить доступ к поистине необозримому могущест-ву.

Сурок даже крякнул.

– Скажу больше, – продолжал Брызгунов. – Твой успех в жизни определяется именно последовательным служением одной из мировых сил. Последовательным и верным. Тут, ко-нечно, встаёт вопрос выбора: а кому, собственно, служить, от кого больше толку? Но, скажу те-бе прямо, колебался я недолго. Посмотри, что вытворяет со своими подданными тот, кого при-нято рядить в белые одежды и пририсовывать к ним крылышки – естествоиспытатель какой-то, препаратор. Замочить сотню-другую своих последователей ему, как два пальца. В назида-ние тем, кто выживет. А что предлагает другой? Успех, славу, деньги и женщин – сейчас, сра-зу, понимаешь? И не думай, что я один сделал выбор в пользу второго. Нас много, и мы серь-ёзные люди – не мальчики с улицы. Среди нас есть банкиры, директора крупных предприятий, известные писатели… Не хочешь и ты присоединиться?

– А в ад попасть не боишься? – со смешком поинтересовался Сурок.

– Ты мне не веришь… – Брызгунов печально покачал головой. – Ну ладно, оставим эту тему.

Разговор вернулся в наезженную колею, а к концу вечера Сурок и думать забыл о "при-чудах" своего друга.

Зато теперь, после разговора с настоятелем монастыря отцом Фёдором, вспомнил и ре-шил проверить, а не Брызгунов ли со своей весёлой компанией сатанистов устроил бойню в Угодьях.

Установить это можно было только одним способом. Высаженный Лысым Герой из соб-ственного "джипа", Сурок отправился в фармацевтический центр "Брызгунов amp; К", полюбо-вался на бронзовую трёхметровую змеюку у входа и прошёл прямо к кабинету давнего знаком-ца.

Брызгунов допустил его к своей персоне почти без задержки. Словно ждал.

– Здравствуй, Славик, – сказал он, тряся Сурку руку. – Давно не виделись. Ты по делу или так?

– По делу. Помнишь, ты как-то рассказывал мне о Хозяине? – спросил Сурок без лиш-них ужимок.

– О каком хозяине? – не понял в первый момент Брызгунов.

– О Хо-зя-и-не, – раздельно, по слогам повторил Сурок.

– Помню, – медленно сказал Брызгунов, глядя Сурку прямо в глаза.

– Я готов, – сказал Сурок. – Я готов присоединиться к вам.


4.

Лес в бинокле с прибором ночного видения казался невзрачной картинкой, составленной из одноцветных аппликаций. Зимагор отложил бинокль и посмотрел на светящийся циферблат наручных часов. Было без пяти минут одиннадцать.

Зимагору дико хотелось курить, однако сейчас, когда до начала шабаша остались счи-танные минуты и основные актёры, занятые в безумной постановке безумного режиссёра по безумной пьесе безумного драматурга, собрались в сотне метров на вершине Лысой Горы, лю-бой огонёк мог выдать присутствие зрителей, заведомо не приглашённых на спектакль.

Луны в небе не было, что снижало видимость, не вооружённую приборами, почти до ну-левой. Зимагор тихонько вздохнул и посмотрел на то место, где должен был находиться Си-дор-Шампур. Едва различимый силуэт – спасибо звёздам – тоже пошевелился. Сидор-Шампур кашлянул.Сначала Зимагор не хотел его брать на акцию: ему показалось, что человек, столь остро переживающий внезапную кончину друга, может только помешать, стать обузой. Однако, заслышав, куда собираются остальные, Сидор немедленно загорелся и сказал, что тоже готов идти, а если его не пустят, он всё равно пойдёт и размажет сатанистов по стенке в одиночку.

– Всё из-за них! – кричал он запальчиво. – Всё из-за этих тварей! И Женька погиб из-за них! И Сёмка погиб из-за них!

Зимагор разрешил ему присоединиться к команде, однако и придержал при себе: запаль-чивость – всегда плохо, не открыл бы он стрельбу раньше времени.

– Стрелять только по моей команде, – шепнул он Сидору в сотый, должно быть, раз за этот дней. – И только в воздух – слышишь?

– Слышу, – отозвался Сидор. – Стрелять по команде и только в воздух.

Зимагор покивал в темноте, но вновь (тоже в сотый, должно быть, раз) пожалел о том, что не проявил твёрдости и взял Сидора на акцию. Если уж на то пошло, то надо было хотя бы патроны в его "машинке" заменить. На холостые.

Зимагор снова вздохнул и снова поднёс бинокль к глазам. На вершине Лысой Горы опре-делённо что-то происходило. Зимагор видел размытые тепловые силуэты множества людей, которые занимались тем, что перетаскивали какие-то тяжёлые предметы. Их деятельность со-провождалась приглушённым говором, кряхтением, стеклянным позвякиванием, иногда – жен-ским смехом.

Когда в штабе обсуждали план акции, Сурок изложил в общих чертах правила проведе-ния шабаша по-ветрогорски.

– Начнётся всё в одиннадцать… – начал он свой рассказ.

– Почему не в полночь? – перебил сразу же Лысый Гера. – Вроде бы, полночь – это самое время для нечистой силы.

– Я тоже удивился, – отвечал Сурок. – Но Глеб сказал, что так положено. Шабаш на-чинается раньше двенадцати – бывает, что даже в десять.

– Хорошо, – не стал спорить Лысый Гера, – продолжай.

– Далее шабаш делится на пять законченных этапов, – докладывал Сурок. – Во-первых, сбор. Ну, то есть подготовка места, где будет проводится шабаш, расстановка участни-ков. Во-вторых, непосредственно поклонение Дьяволу. Сначала все действующие лица демон-стрируют ему свою верность; затем, видимо, выпустят меня; я пройду обряд посвящения и скреплю договор. В-третьих, будет банкет – ну, это обычная пьянка. В-четвёртых, будут танцы в извращённой форме. Пятый этап – групповуха…

– На каком этапе посоветуешь прервать развлечение? – спросил Лысый Гера вполне серьёзно.

– На пятом…

Зимагор засмеялся:

– Губа – не дура. Хочешь и удовольствие по полной программе получить, и дело сде-лать?

– А почему нет? – с вызовом поинтересовался Сурок; он прикусил губу. И последний, пятый, этап гораздо более удобен для атаки. Никто разбежаться не успеет.

– Согласен, – высказал своё мнение Лысый Гера, – а ты, Эдуард Борисович, свои шу-точки оставь при себе. Человек на серьёзное дело идёт. На серьёзное и опасное.

– Особой опасности не вижу, – Зимагор хмыкнул, но повиновался.

И вот теперь наблюдал за ходом первого этапа – подготовительного. Оттикали послед-ние секунды, слабо пискнули электронные часы у Сидора на запястье, и в то же мгновение вершина Лысой Горы ярко осветилась. Вспыхнули прожектора, установленные полукольцом, в воздух взвились осветительные армейские ракеты, и кроме того загорелся и бешено заполыхал огромный костёр. В отсветах всей этой иллюминации Зимагор узрел такое, от чего у него чуть не выпала нижняя челюсть.

– Мать твою! – только и смог выдохнуть приникший к земле и столь же ошеломлённый Сидор.

Бешено заиграли скрипки, им в такт запели тягуче волынки, и веселье началось.

В центре композиции и чуть в стороне от костра, на деревянном троне с высокой спинкой сидел… нет, не Дьявол, конечно, – но его полномочный представитель. Лицо полномочного представителя закрывала маска, изображающую козлиную морду отвратительного вида, а сам он был абсолютно гол, и тело его блестело, словно намазанное жиром. Зимагор с некоторым удивлением заметил, что главный мужской орган у полномочного представителя находится в вертикальном положении и имеет очень даже внушительные размеры. Однако не этот готовый к употреблению козлотур прежде всего привлекал внимание сторонних наблюдателей, а шест-вие, которое тянулось по склону горы от её основания к вершине. Была это толпа мужчин и женщин, полностью обнажённых и раскрашенных в самые причудливые краски. Кроме того, мужчины подобно козлотуру на троне были в масках, изображавших, по всей видимости, раз-ных демонов, слуг Сатаны. Были среди них и свиные морды, и собачьи, и змеиные, и птичьи, и обезьяноподобные, и просто – безобразные псевдочеловеческие. Часть из шествующих к вершине горы не просто шагала, а неслась, приплясывая в такт безумной мелодии и удержи-вая межу ног деревяшки, выкрашенные, как показалось Зимагору, в красный цвет.

– Парад уродов какой-то, – пробормотал Сидор. – Жуть…

– Справимся, – сказал Зимагор, разглядывая в бинокль пышногрудую блондинку, кото-рая не шла к вершине, а ползла на всех четырёх конечностях головой вперёд и выгнув тело в позиции "мостик".

Потом он перевёл бинокль вниз по шествию и обнаружил Сурка, заметно выделявшегося на общем фоне тем, что он единственный в этой процессии был одет – в чёрный хороший смокинг при бабочке. Голые уроды толкали его в спину, девицы с хохотом хватали за руки и за ноги. Сурок вяло отбивался. Зимагор усмехнулся, представив себе его ощущения.

Процессия приблизилась наконец к трону, и музыка стихла. Вперёд выбежал низенький толстенький голыш и начал речитативом:

– Славен будет Люцифер, Носитель Света, Ангел Утренней Звезды! Мы, ваши верные подданные, явились сегодня на этот праздник по вашему высочайшему повелению! Мы готовы держать перед вами ответ за все содеянные нами подлости, гадости и преступления.

– Много ли было подлостей, гадостей и преступлений? – громко спросил козлотур глу-хим низким голосом.

– Много, Мессир, – заверил голыш. – Каждому из нас есть чем похвастаться.

– Говорите же! – распорядился козлотур.

И началось. Уродцы подходили по очереди, произносили заготовленный короткий спич, восхваляя Люцифера, затем перечисляли свои прегрешения, которые, очевидно, здесь поощ-рялись. Зимагор послушал-послушал и пришёл к выводу, что большинство ряженых привирает, стараясь выставить себя в более выгодном свете. Ну в самом деле, если просуммировать, к примеру, количество несовершеннолетних, которых, по словам этих придурков, им удалось растлить за последний месяц, то наберётся два – а может и три – населения Ветрогорска.

Козлотур выслушивал их доклады спокойно, не перебивая. По окончании каждого из док-ладов он говорил:

– Достойный слуга Люцифера. Следующий!

Подошла очередь обнажённых "ведьм". Девицы – наверняка, ветрогорские валютные проститутки – подходили одна за другой и, громко пославив Величайшего Мессира Люцифера, Носителя Света, Ангела Утренней Звезды, падали на колени и целовали его торчащий орган. Потом, не вставая, отползали на четвереньках в сторонку. Мужчины в масках похохатывали и отпускали сальные шуточки.

Всего Зимагор насчитал тридцать восемь человек, из них – пятнадцать женщин.

Наконец добрались и до Сурка. Достаточно грубо он был вытолкнул из толпы к трону, и козлотур осведомился:

– А это кто? Почему раньше его не было?

Сурок замялся, не зная, видимо, как нужно отвечать, и тогда на сцене снова появился да-вешний голыш:

– Перед вами, Мессир, претендент.

– На что же он претендует?

– Он претендует на звание вашего покорного слуги, Мессир.

– Как его имя?

– Его имя – Вячеслав, Мессир.

– Что он хочет за верную службу?

– Славы и денег, Мессир.

– Готов ли он отречься от ложных христианских святынь в пользу Света?

– Готов, Мессир

– Тогда начнём.

Голыш повернулся к Сурку, и в руке его вдруг сверкнул длинный нож. Откуда он взялся Зимагор разглядеть не успел, но сам факт появления холодного оружия ("То, что мы ищем!") привлёк его внимание. Левой свободной рукой голыш схватил Сурка за рукав смокинга и быст-рым опытным движением отрезал кусок ткани. После чего выпустил дёрнувшегося Сурка и с поклоном передал ткань козлотуру.

– Мессир, – сказал он, – я отдаю вам то, что дано мне.

Козлотур ответил так:

– Ты хорошо служишь мне. И впредь служи больше и лучше. Оставляю тебе на попечи-тельство то, что ты отдал мне.

И вернул кусок ткани голышу. Голыш смял ткань в кулаке и снова повернулся к Сурку.

– Повторяй за мной, претендент, – сказал он. – Мой хозяин и господин Люцифер…

– Мой хозяин и господин Люцифер, – покорно забубнил вслед за голышом Сурок.

– Я признаю тебя как моего Господа и князя и обещаю служить и подчиняться тебе в те-чении всей моей жизни…

– Я признаю тебя…

– …И я отрекаюсь от другого Господа, от Иисуса Христа, всех святых, апостольской, ка-толической и православной церкви, всех святых таинств, молитв и обращений, благодаря кото-рым правоверные могут повлиять на меня…

– И я отрекаюсь…

– …И я обещаю тебе, что я буду совершать столько зла, сколько я смогу, и что я приве-ду всех к совершению зла…

– И я обещаю тебе…

– …Я отрекаюсь от помазания, крещения, всех милостей Иисуса Христа и его святых.

– Я отрекаюсь…

– …И если я не смогу служить и поклоняться тебе, и если я не буду воздавать тебе дань трижды в день, я отдам тебе мою жизнь в собственность…

– Я отдам тебе мою жизнь в собственность.

Сурок в точности повторил все слова клятвы, и после секундной паузы козлотур торжест-венно объявил:

– Клятва принята!

Тут же снова заиграла сумасшедшая музыка: скрипки и волынки. Уродцы заулюлюкали одобрительно, но козлотур поднял руку, призывая присутствующих к тишине.

– А теперь в знак высшего уважения ко мне… – обратился он к Сурку, ты должен по-целовать меня в зад!

Развернулся и встал в бесстыдную позу пассивного гомосексуалиста.

– Целуй зад! Целуй зад! – радостно принялась скандировать толпа. Целуй зад! Це-луй зад!

Зимагор представить себе даже не мог, что творится сейчас в душе Панкова: с одной сто-роны не поцеловать козлотуру задницу – означает провалить задание; с другой стороны, поце-ловать – осрамиться на глазах друзей, наблюдающих из укрытия за развитием событий. Сурок поколебался, но делать было нечего, и, наклонившись вперёд, он чмокнул козлотура в левую ягодицу.

Зимагор же схватил охнувшего Сидора за руку, притянул к себе и прошептал в самое ухо:

– Не дай бог услышу, что вы Сурку это помните – языки вырву! Понял?

– Да вы что, Эдуард Борисович? Мы же понимаем…

– И остальным передай. Мы этого не видели!

– Понял я, понял, Эдуард Борисович. И остальным передам…

Тем временем на Сурка напали сразу трое девиц, с визгом и матом повалили его на зем-лю, раздирая одежду. Через минуту Сурок уже ничем не отличался от остальных участников шабаша: такой же голый, только вместе краски на теле – кровь и грязь.

– К столу, мои верные слуги! – объявил козлотур.

"Ага, – подумал Зимагор. – Этап третий. Банкет. Недолго уже осталось."

Толпа придурков разбилась на отдельные группы, усаживаясь вдоль заранее выставлен-ных столов. Свинорылый подбросил дровишек в костёр, два "пса" занялись бутылками. На-сколько удалось разглядеть Зимагору, на столах в основном были выставлены напитки – в ёмкостях самых разнообразных форм и расцветок. Закуски были представлены более скромно: какой-то тёмно-бурого цвета кашей, которая подавалась в больших чанах – одна на десять рыл – и которую полагалось есть руками.

На Зимагора банкет особого впечатления не произвёл: уродцы хлестали водку, щипали девиц и по мелочи задирали друг друга. Козлотур расположился во главе стола, но никак не пытался вести мероприятие.И сам в нём почти не участвовал. Только один раз он приподнял маску на своё лице и присосался к полулитровой бутылке с водкой. Выдул за раз грамм двести, утёр губы ладонью и опустил маску на прежнее место. Лица его Зимагор не разглядел, да этого и не требовалось. Всё равно через какое-то время руководитель будет у них в руках, а там уж и рассмотреть его сумеем и поговорить по душам. На случай несогласия руководителя сатани-стов пойти на такой разговор у Зимагора было припасено отличное средство – мощный паяль-ник, способный работать от автомобильного аккумулятора. Зимагор очень надеялся, что руко-водитель начнёт ломаться, и это средство наконец можно будет опробовать в деле.

Ровно через двадцать минут – Зимагор засёк время по часам – начался четвёртый, по классификации Сурка, этап шабаша. Музыка из невидимого репродуктор сменила ритм на пля-совой, и уродцы, подхватывая "дам", бросились танцевать. Танец, как и следовало ожидать, тоже выглядел весьма необычно. Танцующие пары выстроились в хоровод вокруг разгоревше-гося ярко и жарко костра и двинулись справа налево. Причём, каждая пара танцевала, взяв-шись за руки и повернувшись друг к другу спинами; зрелище было – для любителей сюрра. Танцевать в подобной позиции очень неудобно, поэтому у одних это получалось, а у других – нет. Но какая, в сущности, разница?

Так они и кружились с хохотом и громкими (уже пьяными?) возгласами до тех пор, пока козлотур не прокричал непонятно:

– Местлер! Местлер! Местлер!

Этот клич оказался сигналом для начала этапа пятого – "групповухи". Мужики в масках стали хватать завизжавших девок, валить их прямо на траву и, не долго думая, тут же овладе-вать ими. Козлотур на этот раз не остался в стороне от происходящего действа, поймал себе какую-то рыжеволосую красотку, поставил её на четвереньки, а сам навалился сзади. Скоро плоская вершина Горы была заполнена копошащимися дёргающимися телами. Зимагор произ-вёл в уме элементарный расчёт и понял, что поскольку нет ни одного участника шабаша, кото-рый бы по причине недостачи лиц женского пола дожидался в сторонке своей очереди, а дву-стволок не наблюдается, то по крайней мере четыре половых акта в этой оргии должны быть гомосексуальными.

"Какая мерзость! – подумал Зимагор. – Пора это дело кончать."

Он повернулся к Сидору, который наблюдал за оргией с широко открытыми глазами и тяжело дыша.

– Сидор, – сказал Зимагор. – Стрелять только в воздух!

Сидор словно очнулся, перевёл затуманенный взгляд на Зимагора.

– Слушаюсь, – сказал он и облизнул губы. – Стрелять только в воздух.

– Пошли, – сказал Зимагор и встал, выпрямившись во весь рост.

Он закинул сумку с заготовленным снаряжением на плечо, спрятал в неё бинокль и про-гулочным шагом направился вверх по склону. Сидор перехватил автомат и последовал за ним.

Приблизившись метра на три к крайней совокупляющейся и обо всём позабывшей пароч-ке, Зимагор скомандовал Сидору:

– Давай!

И тот, задрав ствол автомата, высадил в ночное небо добрую половину рожка. Первыми завизжали женщины. Пары распадались, уродцы достаточно резво вскакивали на ноги, и, ви-димо, среди них хватало профессиональных охранников, потому что с десяток мужчин быстро сориентировались и, сорвав маски, устремились в противоположном от Зимагора с Сидором направлении туда, где, по всему, находились оставленные компанией автомобили. Однако и оттуда уже стеганула очередь и шёл с автоматом наперевес Вовчик-Ёрш.

– Всем лечь! Мордой вниз! Руки за голову! – заорал Зимагор, до предела напрягая связки. – Ур-р-роды! – добавил он с чувством.

Сидор ещё стрельнул в воздух, и толпа притихла. Видно, что люди были опытные: не в первый раз их кладут мордой в грязь с последующим выяснением личности – потому споро подчинились. Только Вовчику пришлось поработать. Трое "охранников" прыгнули на него, стремясь сбить с ног и завладеть автоматом, но Вовчик не растерялся: одного огрел прикла-дом, другому заехал тупым носком ботинка в пах. Третьего же элементарной подсечкой зава-лил подоспевший Костя-Бугай. Вовчик и Костя символически пожали друг другу руки и остались на занятой позиции.

– Вячеслав! – позвал Зимагор. – Сурок, отзовись!

Среди распластавшихся на земле фигур зашевелилась одна – такая же, впрочем, гряз-ная, голая и потная, как остальные. Сурок встал и сказал, подняв руку:

– Я здесь, Эдуард Борисович.

– Иди сюда.

Предусмотрительный Зимагор захватил с собой комплект полевого обмундирования де-сантника и теперь швырнул его Сурку:

– Оденься.

Пока Сурок, смущённо улыбаясь, натягивал штаны, тельняшку и куртку, а потом шнуро-вал ботинки, Зимагор расставлял подчинённых. Сидора он оставил на исходной. Костю пере-вёл к опустевшему трону. Вовчика – на правый фланг. Появившегося Борьку – на левый. Ко-гда Зимагор проходил мимо давешнего голыша-коротышки, тот зашевелился, приподнял голо-ву и спросил:

– Что вы собираетесь с нами делать?

– Заткнись! – велел ему Зимагор, но понимая, что неопределённость в дальнейшей судьбе может подвигнуть кое-кого на решительные и самоубийственные действия, объяснил кратко свои намерения: – Ничего не будет. Поговорим кое с кем и отпустим.

Лежащие зашептались.

Сурок наконец оделся, получил от Сидора пистолет, и прямо так, с пистолетом в опу-щенной руке, нагнал Зимагора.

– С кого начать посоветуешь? – спросил его Зимагор.

– С того, который сидел на троне, – Сурок поморщился, видимо, вспомнив, какое уни-жение ему пришлось пережить. – Он и организатор, и руководитель.

– Ты его знаешь? – спросил Зимагор.

Сурок пожал плечами:

– Он был в маске и голос искажал – не знаю.

– Пойдём – посмотрим.

Они быстро отыскали козлотура, и Зимагор ткнул его ботинком под рёбра:

– Встать, чмо!

Козлотур поднялся, и Зимагор рывком снял с него козлиную маску.

– Ох ты бля! – ругнулся Сурок. – Что же ты, Глеб?

– Ты его знаешь? – быстро спросил Зимагор.

– Знаю, – кинул Сурок. – Этот человек привёл меня сюда.