"Миротворцы" - читать интересную книгу автора (Первушин Антон Иванович)

Глава двенадцатая. Розыск

1.

– Во-первых, немедленно возьми себя в руки! – распорядился Князев.

– Взял, – сказал Кирилл потерянным голосом.

– Нет, не так. Ты сядь, положи трубку, сейчас я кофе сварганю.

Артемьев послушался, сел и положил. Но продолжал смотреть в окно совершенно от-странённым от мира взглядом.

Князев сменил фильтр, высыпал кофе в воронку и включил агрегат. Кофе-машина не-медленно захрипела и забулькала.

– Это мы сделали, – сказал Князев, усаживаясь напротив Артемьева. – Не казни себя, Кирилл, – обратился он к оперуполномоченному мягким тоном. Этого мы предсказать никак не могли.

– Могли! – неожиданно горячо заявил Артемьев. – И могли, и должны были предска-зать. Мы знали, с кем имеем дело – мы имеем дело с выродком, с человеком, давно забыв-шим и про честь, и про совесть. Мы должны были ожидать, что в критический момент он спосо-бен переступить через все существующие нормы морали и права; что он решился на убийст-во…

– Постой, – сказал Князев, – не доводи до абсурда. У Стрельцова не было никаких ос-нований доводить дело до убийства.

– Но он оказался в КПЗ и…

– Что "и"? Что он мог сделать, сидя в КПЗ? Максимум – требовать адвоката. Нападение совершил не Стрельцов.

Артемьев словно очнулся и с удивлением посмотрел на Князева:

– А кто? Кому это было нужно, кроме Геры?

Князев заметил, что его друг отвлёкся, и поспешил закрепить успех:

– Это было нужно подчинённым Геры, его команде.

– Какая в таком случае разница? Гере это было нужно, или его команде какая разни-ца?!

– Пойми главное: вооружённое нападение на четвёртое отделение является актом от-чаяния. Что-то случилось, что-то очень серьёзное, если группировка Стрельцова решилась на такой шаг.

– Они же беспредельщики, им…

– В том-то и дело, Кирилл, что Гера и его люди до сих пор в открытый конфликт с зако-ном не вступали. Занимайся они чем-то откровенно противоправным, нам бы с тобой тут де-лать было нечего – кто-нибудь другой уже вёл бы дело. Гера тем и известен, что умеет балан-сировать на грани законности и не допускает крайностей. Что-то случилось, чего мы не знаем и что заставило людей Стрельцова эту грань переступить.

Артемьев вдруг вскочил:

– Нужно немедленно звонить в Управление. Пусть готовят бригаду к выезду – Стрель-цова надо брать!

– Подожди, Кирилл, – продолжал увещевать друга Князев, – ну подумай, что ты своим коллегам скажешь? Есть данные, что в нападении на четвёртое отделение виновны люди из группировки Герасима Стрельцова?

– А хотя бы и так! – с агрессией заявил Артемьев. – Хотя бы и так!

– У тебя имеются доказательства их причастности?

– Нет, но… – Артемьев замолчал.

– Вот именно, – сказал Князев. – Заметь, то, что Пирогов арестовал именно Стрельцо-ва и именно его посадил в "отстойник" четвёртого отделения – лишь моя гипотеза, одна из бесчисленного количества возможных гипотез, объясняющих происходящее. Стопроцентной уверенности, что в отделении находился Стрельцов, и поэтому его люди предприняли столь отчаянную вылазку, у нас нет. Ты, конечно, можешь дать своим коллегам оперативную наводку, однако имей в виду, что ты можешь и ошибиться.

– Но так всё сложилось… один к одному… твои слова и… эта информация…

– Мне, конечно, лестно, что ты столь высоко оцениваешь мою дедукцию, однако всё и всегда требует проверки фактами, а фактов у нас нет.

– Что ты предлагаешь? – спросил Артемьев почти уже спокойно.

– Для начала попьём кофейку, – отвечал Князев, отключая кофейный агрегат от сети и разливая горячий ароматный напиток по чашкам. – И попробуем разобраться, что могло выну-дить группировку Стрельцова совершить вооружённое нападение на отделение милиции.

– Хорошо, – сказал Артемьев, усаживаясь на своё место, – давай попробуем.

– У меня есть ощущение, – сказал Князев, отхлёбывая кофе, неподкреплённое, правда, никакими логическими выкладкам – что в городе в моё отсутствие произошло какое-то крупномасштабное событие. Эта так или моё ощущение ложное?

– Это так, – подтвердил догадку Ефима Артемьев. – Я хотел тебе рассказать, но мы сразу начали с Пирогова…

– И что же произошло?

– Вчера вечером в лесу под Угодьями убили Клеста и Шика.

– Ох, чёрт! – вырвалось у Князева. – Что ж ты молчал?!

– Я думал, это потом можно будет обсудить.

– Да, – пробормотал Князев: на лице его отражалась напряжённая работа мысли. – Нельзя в командировку уже съездить – вечно что-нибудь случится!..

Артемьев с надеждой смотрел на Ефима.

– Подробности известны?

– Знаю только то, что Радычев рассказывал на "оперативке". А рассказывал он в основ-ном о славном прошлом этих уголовников.

– Переговоры, перемирие, миротворцы… – непонятно сказал Князев. – Ты позволишь, я сделаю пару звонков?

– Конечно…

Ефим пересел к телефону и стал набирать номер. Артемьев тем временем попивал кофе и смотрел в окно. Чувство вины, столь внезапно нахлынувшее в тот момент, когда он узнал о нападении и жертвах, несколько притупилось. Кирилл внял доводам Князева и рассудка, и хотя многое бы отдал, чтобы вернуть всё назад и отказаться от памятного соглашения, понимал, что теперь криками-истерикой дело не поправишь, а помочь быстро распутать клубок до конца мо-жет только феноменальная способность Князева делать правильные выводы на основе малого количества исходных посылок.

Ефим отзвонился, с кем-то переговорил, задавая односложные вопросы типа: "Что слышно?", "Кто?", "Как?", "Где?", "Во сколько?" и никогда ничего не переспрашивая. Любой диалог он заканчивал следующей репликой: "Спасибо за информацию. До встречи", после чего нажимал на рычаг и набирал новый номер.

Закончил он минут через десять, и этого времени вполне хватило Артемьеву, чтобы успо-коиться и принять определённое решение. Частное расследование дела о самоубийстве ака-демика Абрамянца зашло очень далеко: дальше, чем ожидалось. Стрельцов вместо того, что-бы провернуть ответную комбинацию, как предполагал Князев, объявил милиции войну. Зна-чит, Ефим ошибся, посчитав Геру неспособным на решительные действия в критической си-туации. Один раз ошибся – и какие последствия! Поэтому Артемьев решил, что рассчитывать на способности Князева, конечно, можно и нужно, однако, если Ефим затянет, то надо плюнуть и на гордость, и на выслугу – и пойти каяться к Радычеву. Вопрос только в том, сколько Ефиму дать времени на реабилитацию?.. Сутки? Да, сутки я ему дам, но не минуты больше.

– Ну что? – спросил Артемьев, когда Ефим отодвинул телефон и в задумчивости уста-вился в точку, расположенную где-то между спинкой дивана и подвесной полкой, заставленной книгами.

– Очень интересная картинка вырисовывается, – отвечал Князев. – Я до сих пор ду-мал, что таких совпадений не бывает. Но вот… Пожалуй, самое время…

Он встал, подошёл к столу, открыл ящик и вытащил из него заветный портсигар. В порт-сигаре, что вполне естественно, хранились не спички и не кофейные зёрна, а роскошные сига-ры фирмы "Данхилл" с уже обрезанными концами и мундштуком. Ефим Князев бросил курить четыре года назад, при весьма необычных обстоятельствах. До того он дымил весьма активно активнее многих – выкуривал по две-три пачки сигарет в день, а по особым случаям зло-употреблял и трубкой, подражая, видимо, своему великому предшественнику. Но и теперь от дурной привычки он окончательно отказаться не смог. Впрочем, и курил только, когда чувство-вал в этом неодолимую потребность. А потребность возникала в ситуациях неопределённости, то есть когда Ефим не мог сразу выбрать один из возможных вариантов объяснения событий и на основании выбора определить свои дальнейшие шаги и действия. Закурил он и на этот раз. Артемьев не знал, радоваться тому или, наоборот, впадать в глухое отчаяние.

– Совпадение, – сказал Князев, делая первую затяжку и прикрывая глаза, как заправ-ский наркоман. – Неожиданное, непредсказуемое совпадение. Один шанс на миллион, а то и меньше. Тем не менее, это произошло. Когда я уезжал, уже было ясно, что кто-то из крими-нальных авторитетов попробует провести передел Ветрогорска между группировками, то есть расширить свою сферу влияния за счёт других. Я не совсем понимаю, почему на это решился именно Шик, однако схема его поведения укладывается в расчётную с очень хорошей точно-стью. Его, естественно, сразу приструнили. Думаю, здесь не обошлось без Капитана Гранта – слышал о таком?

– Слышал, – кивнул Артемьев. – Борзых. Аркадий Аркадьевич. Очень авторитетный вор.

– Да, авторитета ему не занимать. Так вот, позарившись на сферу влияния Клеста, тоже авторитета не из последних, Шик спровоцировал серьёзный конфликт, который мог закончиться беспределом. Однако Капитан Грант – принципиальный противник беспредела, и своё веское слово он по этому поводу сказал. Таким образом, и Шик, и Клёст были поставлены перед необ-ходимостью решить дело замирением. Встаёт вопрос, кому быть посредником в проведении переговоров? Ответ: судя по всему, посредником Капитан Грант назначил нашего друга Стрельцова.

– Не может быть! – воскликнул Артемьев.

– Может. Гере предложили стать миротворцем, и он не смог отклонить это предложение. Вот почему так активизировалась деятельность его группировки, вот почему Гера пришёл сего-дня утром в институт…

– Он был сегодня у тебя в институте?!

– Был. И сделал заказ одному из моих сотрудников. Очень интересный заказ.

– Говори, – потребовал Артемьев жадно. – Что за сотрудник? Какого рода заказ?

– Не думаю, что нужно оглашать его имя… – сказал Ефим.

– То есть как? Не хочешь выносить сор из избы?

– Дело не в этом. Тот, к кому приходил Стрельцов, уже уволен. И я… дал ему честное слово, что… некоторое время не буду афишировать его участия в настоящих и прошлых собы-тиях.

– Ты его покрываешь?

– Иногда это необходимо, Кирилл. И ты это прекрасно знаешь.

– Если он имеет хоть малейшее отношение к факту вооружённого нападения…

– Конечно же, не имеет. Я думаю, к четырём часам его уже не было в городе. В общем-то, и к делам Геры этот сотрудник имеет весьма опосредованное отношение. В двух словах, он был поставщиком информации. Например, сегодня утром он должен был назвать Стрельцову фамилию человека, имеющего виды на сферы влияния Клеста и Шика, и заинтересованного в устранении обоих.

– Так он назвал ему фамилию?

– Нет, не успел. Потому что Геру тут же арестовал Пирогов и посадил его под замок в четвёртом отделении, – Князев сделал паузу и помахал рукой в воздухе, разгоняя тяжёлый пахучий дым. – Вот что я имею в виду под совпадением. С самого утра Гера находится в жут-ком цейтноте: вряд ли Капитан Грант дал ему много времени на проведение расследования. А тут, в самый неподходящий для Геры момент, появляемся мы и устраиваем эту заваруху. Пи-рогов производит арест, и взбешенная команда Стрельцова берёт отделение приступом, лишь бы освободить своего шефа.

– Я, кажется, догадался. Этот безымянный сотрудник назвал фамилию тебе?

– Назвал. После некоторого давления он рассказал мне почти всё. Единственно, я на тот момент ничего не слышал о двойном убийстве в Угодьях, а потому не смог сделать правиль-ный вывод из услышанного. Однако теперь мне известна фамилия человека, знать которую Гере жизненно необходимо.

– А мне ты её наконец назовёшь?

– Наибольшую выгоду от одновременного устранения Клеста и Шика получает некто Гу-саков Виктор Геннадьевич, кличка – "Гусак".

Артемьев покачал головой:

– В первый раз слышу.

– Я уже не в первый раз, – сказал Князев, – но и у меня недостаточно информации, чтобы выдать тебе полнометражный портрет этого героя.

– Давай, что есть.

– Хорошо, – Князев затушил остатки сигары в пепельнице, с вожделением посмотрел на портсигар, но от новой воздержался, а пересел к компьютеру в углу. – Так, посмотрим нашу базу, – сказал он, отстучав что-то на клавиатуре, потом зачитал для Артемьева вслух: – Гуса-ков Виктор Геннадьевич. Шестьдесят первого года рождения. Холост. Детей не имеет. В армии не служил. Не судим. Незаконченное высшее… Здесь ссылка… Смотрим… Ага, был отчислен с пятого курса юридического факультета ЛГУ…

– Причина?

– Ещё одна ссылка. По причине общей неуспеваемости… Странная причина. Первый раз вижу, чтобы человека отчисляли с пятого курса по неуспеваемости. Думаю, здесь дело в дру-гом, но ректорат тоже не дремлет и незапятнанность заведения блюдёт… Смотрим дальше. В восемьдесят четвёртом вернулся в Ветрогорск и очень быстро подыскал себе тёпленькое мес-течко: вплоть до восемьдесят девятого занимал должность директора городской свалки.

Артемьев понимающе кивнул: должность директора городской свалки действительно бы-ла весьма и во все времена прибыльной. При толковом подходе.

– В настоящий момент, – продолжал читать с экрана Князев, – Гусаков является лиде-ром сравнительно небольшой группировки: четырнадцать человек, два склада, девять торго-вых точек. Специализация – пиратская видеопродукция. Вором в законе Гусаков пока не стал. Кличка "Гусак" неформальна.

– Что-то я не улавливаю связи между ним и двумя успокоившимися авторитетами? – сказал Артемьев.

– И я не вижу, – признался Князев, – но… мой сотрудник увидел. Правда, и шерстил он базу, намного более подробную и полную, чем моя.

– Откуда ты знаешь, что более подробную?

– Знаю, – сказал Князев весомо. – Точных сведений о том, где могли пересечься инте-ресы Гусакова с интересами Клеста и Шика, у меня, как видишь, нет. Нет их и у Геры. Однако в криминальном мире достаточно подозрения…

Ефим вдруг остановился и потянулся к портсигару.

– Всю логику ситуации, – сказал он, прикуривая от простой, копеечной зажигалки, – на-рушает одна небольшая деталь. Если Стрельцов её знает, то я, право, не берусь даже предпо-ложить, как он будет выкручиваться. Не укладывается эта деталь в схему поведения хоть и наглого, но вполне заурядного бандита, решившего упрочить своё положение убийством двух видных авторитетов.

– Что за деталь? – встрепенулся Артемьев, уловивший в интонациях Князева неуве-ренность.

– Очень любопытная деталь, – сказал Князев раздумчиво. – Клёст и Шик были не про-сто убиты, они были зарезаны, и зарезаны клинком, в котором опознали меч. И вот этот самый меч нарушает всю логику преступления. Пистолет, автомат, базука, нож – ещё куда ни шло, но меч…

– Ты не поверишь, – сказал Артемьев, – но я точно знаю, что это за меч.


2.

– Рассказывай последовательно, Кирилл, – потребовал Ефим, наливая себе убойную дозу кофе. – По порядку. С чего началось, кто участвовал, с кем ты говорил по поводу.

– Дело было не моё, – начал рассказ Артемьев. – Этим утром мне его передал вместе с другими делами Шурик Скицин. После убийства Клеста и Шика его направили на усиление областного управления: у них вечно нехватка кадров и в серьёзных ситуациях они просят под-крепления. Дело было возбуждено вчера вечером…

– Точнее.

– Часов в шесть мать Шнырёва написала заявление. Юрий Шнырёв – это главный по-страдавший. В заявлении утверждалось, что шестнадцатилетний подросток Володя Кильчиц-кий, ранее несудимый, совершил вооружённое нападение на группу других подростков, среди которых был этот Шнырёв. На самом деле, эта "группа" представляет из себя заурядную дво-ровую команду. На протяжении нескольких месяцев они терроризировали всех проживающих по близости сверстников; ими и участковый занимался, но всё без толку. В общем, повстречав в очередной раз на своём пути эту шайку, Володя достал меч и сильно их всех порезал. Дейст-вовал он мечом достаточно умело, что говорит о конкретной подготовке.

– У тебя была рабочая версия?

– У меня есть рабочая версия. Парня втянула в свои дела военно-патриотическая орга-низация. Или комми, или наци. Их и следует нам искать.

– То есть ты полагаешь, что к двойному убийству тоже причастна эта организация?

– Получается так. Хотя, конечно, способ они выбрали не самый подходящий… Куда про-ще и надёжнее было бросить гранату.

– Ты на месте преступления был?

– Нет.

– Ну так откуда тебе знать, что в той ситуации было надёжнее – граната или меч? Но хорошо, версия в первом приближении принимается. Рассказывай дальше.

– Дальше – классика. Сначала я навестил мать Володи, Анастасию Фёдоровну Киль-чицкую, от которой узнал о его исчезновении. То есть фактически сразу после совершения пре-ступления Володя скрылся. Там, кстати, у Анастасии Фёдоровны, я повстречал очень интерес-ного человека… хотя не знаю, стоит ли о нём говорить…

– Стoит. Детали важны.

– Есть такой майор МВД в отставке Сергей Фёдорович Зак. Он – родной дядя Володи и, естественно, сразу влез в расследование. Думаю, и сейчас он рыскает где-нибудь в поисках Володи. Помешать ему я не могу, да и не хочу. Думаю, если ему удастся найти Володю по сво-им каналам, то я об этом узнаю первым.

– Погоди, погоди, – остановил Артемьева Ефим. – Зак… Зак – знакомая фамилия. Майор в отставке, говоришь? Это не тот, который десять лет назад заложника пытался освобо-дить и с пятого этажа сорвался?

– Точно! – восхитился Кирилл. – Всё ты помнишь! Он тогда откровенно полез, куда не просили, ну и получил. Хорошо ещё упал удачно – на газон переломами ног отделался, а то мог и шею свернуть. Вполне в его стиле.

– Такое ощущение, что ты его… э-э… горячность, в общем, одобряешь.

– Не одобряю. Но и осуждать его не возьмусь: он всё-таки мой учитель, вёл у нас "Ме-тодологию оперативной работы".

– Понятно, – сказал Князев. – Но продолжим. Что тебе удалось выяснить у этих двоих? Я имею в виду, Кильчицкую и Зака.

– Ничего существенного они мне не сказали. Володя был примерным мальчиков, хоро-шо учился, ни с кем сомнительным дружбу не водил, о политике не высказывался.

– По "вторичным" признакам ты прошёлся?

– Обижаешь, Ефим. Конечно, прошёлся. Ни справочников, ни пособий у него в библио-теке не было и нет. Видать, его готовили профессионалы: им, как известно, пособия не нужны, они их презирают.

– А вот Толкиена он читал?

– А кто такой Толкиен?

– Завидую, – с непонятной интонацией сказал Князев. – Есть ещё, оказывается, люди, которые не знают, кто такой Толкиен. Ладно, эту тему оставим пока: вижу, что ты не спрашивал.

Артемьев пожал плечами, предоставляя Ефиму полную свободу в выборе тем.

– Сам меч кто-нибудь из них видел? – спросил Князев.

– С большой долей уверенности могу сказать, что меч видела Анастасия Фёдоровна. Но Зак во время допроса помешал ей в этом признаться.

– Значит, он знает больше, чем говорит.

– Наверняка. Потрясти бы его, да повода нет.

– Трясти совершенно не обязательно. И так всё ясно.

– Неужели?

– Конечно. Давай рассуждать логически. Скрывать от тебя информацию, касающуюся прошлого Володи, для него имело смысл только в том случае, если бы он не хотел, чтобы ты своими действиями спугнул тех, у кого Володя может находиться в настоящий момент.

– А сам он спугнуть не боится?

– У вас социальный статус принципиально разный: ты – сыщик уголовки, он – пенсио-нер. Его недооценят, тебя трудно будет переоценить.

– То есть он посчитал меня дураком – ты это хочешь сказать?

– "Не преумножай сущности сверх необходимого", – посоветовал Князев. Он просто не захотел рисковать. Что ты сделал потом?

– Анастасия Фёдоровна дала мне ориентировку. Она назвала двух близких друзей Во-лоди: Диму Лача и Пашку Королёва. Установить их адреса так же не составило труда. Я решил переговорить с ними. Тем более, что в ходе допроса Анастасии Фёдоровны выяснилась приме-чательная деталь: Володя посещал секцию лёгкой атлетики; там, полагаю, у него было доста-точно времени изучить основы фехтования на мечах.

– Слишком просто, – заметил Ефим. – Слишком прямая связь. Володя, конечно, по-сещал секцию, однако наверняка занимался там лёгкой атлетикой и ничем больше. Вряд ли и его тренер в курсе. Но то, что ты решил прощупать друзей, – это правильно. Что-то они долж-ны знать или догадываться. Они могут даже состоять в той же организации, что и Володя. Ты учёл такую возможность?

– Учёл, – кивнул Артемьев. – Я, в общем, из этого исходил, когда разговаривал с Ко-ролёвым. С Димой Лачом мне переговорить не удалось: в настоящий момент он находится на черноморском побережье, в санатории. Он, оказывается, перенёс этой весной сильный психо-логический стресс, и его отцу удалось приобрести какую-то специальную и необычайно доро-гую путёвку.

– Стресс? Неужели тебя это не насторожило?

– Конечно, насторожило. Только Лачи на мои вопросы отвечать отказались, заявили, что это дело сугубо семейное.

– "Этой весной"… – повторил Князев. – А точнее? Начало весны, середина, конец?

– Ничего не могу сказать.

– Тут должна быть точка пересечения, – сказал Князев уверенно. Неплохо бы ещё раз допросить мать Володи. На предмет, как и где её сын провёл весну этого года.

– Я ей перезвонил, но ничего нового к уже сказанному она добавить не захотела. То ли Володя всю весну действительно вёл себя как обычно, то ли Зак запретил ей на эту тему со мной разговаривать.

– Вернее, второе.

– Я тоже так думаю.

– Ладно, оставим пока эту тему. Опиши мне, пожалуйста, свою встречу с этим… Пашей Королёвым как можно подробнее.

– Встретились мы у него дома. Под присмотром матери. Самый обыкновенный подрос-ток, но крепкий такой и уже с баском. Держался со мной очень осторожно; отвечал, подумав. Я для затравки спросил, давно ли он знает Володю? Он ответил, что с первого класса. Я спросил, всегда ли они были друзьями? Он ответил, что нет, и что поначалу они друг друга недолюбли-вали. Я спросил, в чём была причина разногласий, и когда она себя исчерпала? Он ответил, что каких-то серьёзных разногласий у них никогда не было; просто Володя с самого начала был вхож в одну компанию, а он, Павел, – в другую. Сошлись же они классе в пятом. Я спросил, на какой почве сошлись? Он ответил, спонтанно получилось; вместе вечером возвращались из кино, по дороге разговорились, а потом пошло-поехало. Я хотел поймать его на неточности и заметил, что Володя живёт у "Молодёжного", в двух шагах как они вместе могли возвра-щаться? Королёв мне ответил, что смотреть кино они в тот раз ходили не в "Молодёжный", а в Дворец культуры на площади 8-го Марта. Я спросил, что за фильм показывали? Он ответил, "Горца". Я спросил, первого или второго? Он ответил, ещё первого…

– Постой-ка, – сказал Князев. – Вот он прямо так и отвечал на все вопросы? Или это твоя интерпретация?

– Прямо так и отвечал. Я интерпретирую по минимуму.

– Это какой же у нас год? – Князев быстро прикинул на пальцах. – И Володя, и Пашка восьмидесятого года рождения, так? Пятый класс по старой системе – девяносто второй год получается. Четыре года назад, и он так всё хорошо помнит?

– Память хорошая.

– Ладно, примем к сведению. Что было дальше?

– Дальше я спросил о его увлечениях… об увлечениях Королёва. Он ответил, что ничем особенным не увлекается. Я спросил, неужели совсем ничем? Вот про "Горца" он мне расска-зывает – может, видеофильмами увлекается? Он ответил, что увлекался когда-то, но теперь понял, что все эти фильмы одинаковы; что в них ничего нет, кроме пустопорожнего мордобоя. Я спросил, а чем увлекается Володя? Он ответил, мы с ним вместе в легкоатлетическую сек-цию ходим. Я спросил, давно? Он ответил, три года уже. Я спросил, есть успехи? Он ответил, есть. Тогда я перешёл к главному. Я спросил его, не может ли он сказать, как друг Володи, куда тот мог пойти, если бы ему пришлось скрываться? Королёв ответил, что не знает даже, почему бы Володе вдруг пришлось скрываться. Я в двух словах описал ему ситуацию и добавил, что только своевременная явка Володи в органы позволит как-то исправить положение и не допус-тить меры пресечения в виде лишения свободы. Королёв ответил, что хотел бы, но ничем не может мне помочь.

– Как он сказал? Дословно, пожалуйста…

– Так и сказал, – терпеливо повторил Артемьев. – "Я бы хотел, но ничем не могу вам помочь". Тогда я спросил, может быть он знает, откуда у Володи взялся боевой клинок и кто мог научить Кильчицкого обращению с ним? Пашка ответил, что не берётся даже предполо-жить. Так и сказал: "Не берусь предположить", – язвительно добавил Артемьев.

– Зря смеёшься, – заметил Князев. – Тебе не показалось, что этот мальчик… шестна-дцатилетний… разговаривает с тобой как взрослый деловой мужчина?

– Показалось, – признал Артемьев. – Но это ещё ничего не значит. Они сейчас, зна-ешь, какие все стали. Мой Колька ещё только в школу собирался, а уже такое отчебучивал – хоть стой, хоть падай, хоть беги.

– Верю, – сказал Князев, – что стали и что отчебучивает. Только вот есть противоре-чие между словами Павла Королёва о том, что он ничем особенным не увлекается, и тем, как он отчебучивает. Если бы он сказал, что увлекается историческими романами, я бы ещё мог допустить, что для него подобная форма речи привычна; он бессознательно подражает героям, и для него это жаргон своего рода. Однако никаких зацепок для того, чтобы я так думал, твой Королёв не даёт. Следовательно, таких зацепок нет, а врать при матери он не решился.

– Почему же тогда он говорит именно так?

– Потому что это говорит не он. Ему кто-то надиктовал возможные варианты ответа на возможные вопросы, а он теперь повторяет заученное, не особенно вдумываясь в то, что гово-рит. Это означает, Кирилл, что ты угадал точку пересечения. Пашка Королёв – не просто при-ятель Володи, он его… э-э-э… сподвижник, посвящённый друг… И значит, Толкиен тоже отпа-дает…

– Кто это всё-таки такой – Толкиен? – спросил Артемьев.

– Был такой английский профессор, – отвечал Ефим рассеянно. – Сочинил неплохую детскую книжку, а в результате – вполне взрослые люди под её влиянием вооружились меча-ми и регулярно проводят костюмированные игрища…

– А почему отпадает? – заинтересовался Кирилл. – Ты же говоришь, "вооружились ме-чами"?

– Потому что мечи у них преимущественно деревянные. Кроме того, для поклонников Толкиена характерны недержание речи и склонность к миссионерству. Будь Королёв из их чис-ла, он не преминул бы воспользоваться случаем и рассказать тебе, какую интересную книгу написал профессор Толкиен, как она ему нравится, а если ты прочитаешь, то она тебе понра-вится даже больше. Это называется толкиенуть. Они, в общем, пока безобидны. И вряд ли имеют хоть малейшее отношение к Володе и, соответственно, к убийству.

– А, кстати, на каком уровне ты связываешь убийство Клеста с Шиком и исчезновение Володи?

– На всех уровнях, – ответил Князев; глаза его блестели. – Совпадения бывают, в чём мы сегодня имели возможность убедиться, но если в одно и то же время в одном и том же мес-те происходят два идентичных по смыслу события – это уже не совпадение, это два проявле-ния одного и того же процесса.

– Ты хочешь сказать, что именно Володя виновен в убийстве авторитетов? – Артемьев уставился на друга, размышляя, не поехала ли у того крыша, и если поехала, то как далеко и в какую сторону.

– У меня богатая фантазия, – сказал Князев, усмехнувшись жёстко. – Но не настолько. Я даже не могу сказать, был Володя на месте преступления или нет. Но человек, который по-дарил ему меч и научил им пользоваться, почти наверняка там был. И если мы отыщем этого человека, то отыщем и Володю, и ключ к разгадке.

– Что ты предлагаешь? – спросил Артемьев.

Князев секунду подумал, а потом изложил свой план:

– Ты должен пойти к Королёвым и сказать Пашке примерно следующее…

Когда Ефим закончил, Артемьев помотал головой.

– Это, конечно, сработает, – согласился он. – Только ты совсем забыл, с чего мы на-чали. А начали мы с Геры и его кодлы. Вот с кем я прежде всего разобраться хочу, понимаешь?

– Я-то ничего не забыл, – сказал Князев. – А вот ты явно упускаешь из виду, что поис-ками убийц Клеста и Шика занимается именно Стрельцов. Когда мы узнаем, кто стоит за этим убийством, кроме Гусакова с его мелко-бандитскими интересами, мы сможем устроить утечку информации в нужном нам направлении – в направлении Геры…

– Всё-таки ты редкий провокатор, – сказал Артемьев почти с восхищением.

– Ещё какой редкий! – отвечал Князев.


3.

Вторая за сегодняшний день беседа Артемьева с Пашкой Королёвым не заняла много времени.

Кирилл позвонил от Князева и сказал матери Королёва, что должен будет ещё перегово-рить с её сыном по очень срочному делу. Мать, что вполне естественно, никакой (даже мало-мальской) радости по этому поводу не выказала, но и в повторной встрече не отказала.

Путь от Береговой улицы, на которой жил Князев, до Нижегородской, на которой жили Ко-ролёвы, не заняла у него много времени и уже через полчаса, после пешей прогулки, Артемьев звонил в простую обитую дермантином дверь.

– Извините, Мария Семёновна, – сказал он матери Пашки, – но в этот раз я бы хотел поговорить с Павлом наедине.

– Да, пожалуйста, – Мария Семёновна, казалось, обиделась, но из комнаты вышла, удалившись на кухню.

Артемьев повернулся к Пашке, который смотрел на него со спокойным равнодушием бо-лее взрослого и более умудрённого жизнью человека – такому действительно незачем волно-ваться. И такой действительно мало похож на простого подростка, увлекавшегося когда-то американскими видеофильмами, а теперь не увлекающегося "ничем особенным".

– У меня, Паша, к тебе больше нет вопросов, – сказал Артемьев. – У меня к тебе пред-ложение. Не согласишься ли ты стать свидетелем защиты?

– Какой защиты? – Пашка уставился на Артемьева с недоумением.

– Около часа назад, – сказал Артемьев, внимательно наблюдая за Пашкой, – опера-тивники угрозыска арестовали Володю. На этом дело о вооружённом нападении на группу под-ростков я заканчиваю и передаю его следователю. Однако в заключение хотел бы договорить-ся с тобой о твоей роли…

– В этом деле у меня нет никакой роли! – отрезал Пашка; он заозирался, ища поддерж-ки, но мать была на кухне, и ему пришлось продолжить разговор.

– В самом деле твоей роли нет, – согласился Артемьев, – но ведь ты друг Володи, или я ошибаюсь?

– Друг…

– Неужели ты не хочешь помочь другу?

– Хочу…

– Поговоришь со следователем, выступишь на суде, расскажешь, какой Володя был хо-роший парень: умный, добрый, честный. Охарактеризуешь его, так сказать, с положительной стороны. Скажешь, что Шнырёв ничего другого не заслуживал, более того – сам напрашивал-ся – ведь это правда?

– Правда…

– Вот так и скажешь. Это поможет Володе, и укрепит позицию защиты на суде.

– Я… постараюсь помочь, – сказал Пашка.

– Вот и прекрасно, вот и договорились, – Артемьев наклонился и похлопал Пашку по плечу. – На днях тебя вызовет следователь, и ты дашь показания.

Артемьев встал и, уже выходя, предупредил:

– Ты только пока никому не рассказывай об этом нашем разговоре. Потом – можно бу-дет, а сейчас не надо.

Артемьев попрощался с Пашкой и вышел вон. Далеко от дома он не отошёл, а устроился в скверике, на скамейке, так, чтобы видеть подъезд Королёвых. На скамейке он расстегнул одолженную у Ефима сумку, вытащил "плейер" фирмы "Sony", нацепил его на пояс, размотал шнур и вставил наушник в правое ухо. Нажал кнопку "Play" и услышал, как мать Паши Королё-ва спрашивает у сына:

– Ты куда это собрался?

– Надо мне, надо! – Пашку было слышно гораздо лучше.

Это и понятно: миниатюрное устройство в виде булавки с маленькой чёрной головкой Ар-темьев воткнул прямо в погончик Пашкиной рубашки, когда похлопывал его по плечу.

Вслед за "плейером" Кирилл извлёк из сумки пластмассовый блок электронной игры "Тетрис" с дисплеем на жидких кристаллах и пятью кнопками: четыре были расположены под дисплеем радиально, и одна – по центру. Когда он увидел его впервые в руках Ефима, то чуть не расхохотался.

– Вот уж не думал, – сказал он Князеву, – что ты на старости лет увлечёшься этими играми.

– Зря смеёшься, – заметил Князев. – Это не игра. Это электронная карта города, управляемая встроенным компьютером. А вот это "маячок" к ней, Ефим раскрыл обитую бархатом коробочку и показал Артемьеву лежащую на подушечке булавку. – Радиус действия "маячка" – два километра. Эти устройства позволяют отслеживать перемещения любого объ-екта в черте города…

– Плохо кончишь, Ефим, – сказал Артемьев завистливо. – Даже у нас таких устройств нет.

– Ты мне каждый раз это говоришь, – Князев улыбнулся. – Но это ещё не всё. В "мая-чок" встроен высокочувствительный микрофон. Ты сможешь слушать всё, что говорит его носи-тель.

– А где приёмник?

Так Артемьев познакомился с "плейером" фирмы "Sony".

– Как с этим работать?

– Смотри сюда, – показывал Князев. – Кнопки "Light" и "Right" соответственно дви-жение по карте влево или вправо, кнопка "Down" – вниз, кнопка "Rotate" – вверх. Кнопка "Start/Level" позволяет вывести на экран текущие координаты объекта и вывести сигнал маяка в центр рабочего поля карты. Это сделано для того, чтобы если ты отвлечёшься, то компьютер мог подсказать тебе, где находится в настоящий момент объект с маяком.

– Понял – не дурак, – ответствовал Артемьев.

– Теперь аудиосвязь, – сказал Ефим. – Микрофоном не злоупотребляй. Заряда бата-реи хватит максимум на два часа – тут уж ничего не поделаешь, слишком миниатюрное уст-ройство. Микрофон включай только в том случае, если уверен, что объект вступил с кем-то в контакт. Например, если он остановился.

– А если он будет беседовать в транспорте?

– Рекомендую каждые пять минут прослушивать эфир с полминуты. Вероятность того, что пропустишь что-нибудь интересное, существует, но она мала и находится в пределах до-пустимого. "Плейер" лучше держать на поясе так, как все носят…

– М-да-а, – протянул Артемьев. – Хорошо же я буду выглядеть со стороны: зрелый серьёзный мужчина с "плейером" на поясе, наушником в ухе и с "тетрисом" в руках – приду-рок, да и только!

– Переживёшь, – сказал Князев сухо. – И таких персонажей сейчас предостаточно: с музыкой на поясе и с "тетрисом" в руках. Не думаю, что ты будешь особо выделяться на об-щем фоне.

Артемьев хмыкнул, но делать было нечего, и он после небольшой заминки нацепил на себя амуницию тинейджера: "плейер"-приёмник на пояс, на ремень, а "тетрис"-карту взял в ру-ки.

Экипированный точно таким же образом, он и шёл сейчас по проспекту Коммунаров, на-блюдая за движением отметки "маячка" по карте города. Как и советовал Князев, время от вре-мени Кирилл включал подслушивающее устройство на приём. Однако ничего толкового и полезного для себя не услышал – только шум улицы.

Пашка с "маячком" прошёл два квартала по проспекту, потом свернул на Казацкую (быв-шую Калинина). Артемьев с отставанием в квартал следовал за ним. Проходными дворами Пашка добрался до Инженерной и пошёл по ней в северо-западном направлении. Артемьев вдруг понял, куда он идёт. Инженерная заканчивалась площадью Советской Науки, на которой располагались Техникум точного приборостроения, Дом молодёжного творчества и главное – средняя школа номер три, в которой учился Володя.

– Ага! – сказал Артемьев сам себе. – Ясно всё с тобой, мальчик.

Почти бегом Кирилл добрался до Инженерной, где замедлил шаг и включил "плейер" на приём.

– Извините, Лев Васильевич, – услышал он голос Пашки Королёва. – У меня для вас срочное сообщение.

"Лев Васильевич, – подумал Артемьев. – Так и запишем. Наверняка, какой-нибудь учи-тель. Надо будет потом позвонить завучу и навести справки".

– По телефону не мог? – недовольно спросил Лев Васильевич.

– Извините, Наставник, не мог. Это сообщение касается… Володи.

– Володи? Кильчицкого? Что случилось?

– Ко мне снова приходил этот… я вам рассказывал… из милиции… оперуполномоченный Артемьев. Он сказал мне, что Володю арестовали, и предложил быть свидетелем защиты… на суде…

Пауза. Кирилл остановился, вслушиваясь.

– Ты согласился?

– Да… А не надо было? Тогда я откажусь.

– Нет, ты поступил правильно. И то, что не стал мне звонить, тоже правильно. Скорее всего, твой телефон поставлен на прослушивание, а оперуполномоченный приходил к тебе специально, чтобы ввести в заблуждение и спровоцировать этот звонок. Ты молодец, Паша, что сумел проникнуть в помыслы нечистого.

"Нечистый?" Это что, обо мне?

– Так Володя не арестован?

– Конечно, нет. Он на нашей базе.

– А, может, ему всё-таки пойти в милицию? Этот оперуполномоченный сказал, что в та-ком случае у него есть шанс получить условный "срок".

– "Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия". Володю может судить только Бог. Мы не отдадим его суду нечистых.

Религия? Религиозная секта? Господи, как я сразу-то не допёр?!

Когда Артемьев понял, что имеет дело с хорошо законспирированной религиозной сек-той, большинство вопросов (и к Заку в том числе) у него отпали.

– Но… – Пашка явно заколебался, говорить или нет, но потом всё-таки спросил: – Они же искать его будут, ему придётся скрываться всю жизнь разве это хорошо?

– На всё воля божья, – цинично ответил Наставник. – Не беспокойся за Володю. Он уже сделал свой выбор. Он решил оставить дом и семью, чтобы полностью посвятить себя служению Господу.

– А… можно мне… тоже… – попросился вдруг Пашка.

– Ты тоже когда-нибудь покинешь свой дом! – торжественно заявил Лев Васильевич. – Но сейчас это делать рано. Когда закончится вся эта история с Володей, мы поговорим с тобой о такой возможности.

– Спасибо вам, Наставник.

– Иди, Воин, и помни об осторожности. За тобой наблюдают нечистые. Не опозорь слу-чайно сказанным словом или необдуманным делом святое имя Господа перед их лицом.

– Не опозорю, Наставник… До свидания.

– До свидания, Паша.

На всякий случай Артемьев послушал эфир ещё секунд пятнадцать. Потом выдернул на-ушник и в два движения запихал оборудование в сумку. Перекинув сумку через плечо, он со-шёл с Инженерной, чтобы не столкнуться невзначай с Пашкой, бегом обогнул школу, перемах-нул через невысокую ограду и как раз поспел увидеть, как двое мужчин заходят в спортивный комплекс. Расстояние было достаточно большим и подробностей Артемьев не разглядел, од-нако сомневаться не приходилось – кто-то из этих двоих только что беседовал с Пашкой, и, значит, кто-то из этих двоих являлся Наставником по имени-отчеству Лев Васильевич. Пре-ступником. Потому что как ещё назвать человека, который прячет от следствия малолетнего меченосца, совершившего вооружённое нападение? В ущерб меченосцу же, заметим в скобках.

Пригибаясь и оглядываясь, не заметил ли кто его присутствия здесь, Артемьев прокрался почти к самому комплексу и, затаившись, дождался, когда двое мужчин выйдут оттуда и, мирно беседуя, двинутся прочь. Одного из них худощавого длинноволосого субъекта в джинсах и тёмной рубашке – Артемьев не знал ("Это и есть Наставник?"), зато второго опознать не со-ставило особого труда.

"Интересные дела, – размышлял Кирилл, наблюдая, как Лев Васильевич (?) удаляется по дорожке в сопровождении Сергея Фёдоровича Зака. – И что теперь прикажете думать? Или старый пройдоха соображает лучше, чем прикидывается, или он ещё тогда всё знал и морочил мне голову. Ай-ай-ай, Сергей Фёдорович, нехорошо коллег обманывать – пусть даже и быв-ших – нехорошо! Как результат – вы мне не помогаете, и я вам не помогу".

Артемьев посидел в кустах ещё минут десять, убедился, что и Наставник, и Сергей Фё-дорович ушли с концами, сделал морду кирпичом и пошёл напрямик к входу в комплекс. Из-вестное правило о том, что наглость города берёт, он признавал и всемерно использовал.

Однако применить его на этот раз Артемьеву не довелось: вахтёр на входе спал, как младенец, и даже причмокивал во сне. Артемьев проскользнул мимо него на цыпочках, не же-лая тревожить.

Минут за двадцать он осмотрел здание, подсвечивая себе "потайным" фонариком, пре-дусмотрительно захваченным у того же Князева. И очень быстро понял, что единственным дос-тойным пристального изучения местом является закрытый на замок подвал. Артемьев разло-жил сумку на полу перед дверью и извлёк из неё солидный набор отмычек настоящего швед-ского производства. Отмычки эти были трофеем Ефима Князева, захваченные им в честном бою четыре года назад у взломщика-киллера, присланного из Москвы с целью физического устранения мэра Ветрогорска.

Ещё минут двадцать Артемьев потратил на замок. Тот оказался с секретом и справиться с ним удалось не без труда. Но и это дело сладилось; Кирилл открыл дверь, собрал разложен-ный инструментарий в сумку и переступил порог.

Помещение подвала производило впечатление прежде всего своим объёмом. Расстоя-ние между бетонным полом и едва различимым потолком Артемьев оценил в три человеческих роста. В ширину подвал был метров семь, а длину – все двадцать. Впечатление огромности этого помещения усиливалось ещё и тем, что оно было практически пустым. Слева вдоль сте-ны тянулась простая деревянная скамейка из тех, какие можно увидеть в спортивном зале, справа были навалены друг на друга связки старых учебников. Под потолком тянулись трубы, но они были хорошо изолированы, и нигде не капало. Вообще, здесь было на редкость (для подвала) чисто и сухо.

Кирилл направился в противоположный входу конец, поводя фонариком из стороны в сторону. Через несколько метров скамейка закончилась, и он увидел поставленные в ряд ста-рые шкафы, подошёл к ним, открыл створки. Шкафы оказались забиты самой различной тарой: пустыми бутылками, банками из-под краски, другой стеклянной посудой, среди которой Ар-темьев опознал несколько аптечных пузырьков, наполненных по самое горлышко. Он взял один, отвинтил крышку, понюхал, поднеся пузырёк к самому носу, и вскрикнул, чуть стекляшку не выронив. В нос шибанул настолько густой аммиачный запах, что у Артемьева слёзы из глаз брызнули. Он поспешно завинтил крышку и вернул пузырёк на прежнее место.

Потом Кирилл осмотрел другую стену. Здесь стояли деревянные неокрашенные щиты. Они были прислонены к стене под достаточно большим углом, и Артемьев на всякий случай заглянул в щель. Ничего там не обнаружив, Кирилл продолжил осмотр.

Подойдя к противоположному от входа концу подвала, Артемьев огляделся и присвист-нул: здесь, почти у самой стены, стояла некая уродливая конструкция, накрытая чёрной тканью. Кирилл сдёрнул покрывало и увидел большой металлический короб, выкрашенный золотистой краской и совершенно пустой изнутри. Артемьев наклонился и пошарил по дну короба. Нет, ни-чего нет. Пальцы, правда, скользнули по поверхности, словно она была чем-то смазана. Ар-темьев поднял руку и понюхал кончики. Поморщился и чихнул. Отдавало медицинской химией. Кирилл брезгливо вытер пальцы о покрывало и огляделся более внимательно. Пошарив лучом фонарика по стене, он обнаружил на ней ещё один интересный артефакт.

Артефакт висел на высоте человеческого роста и тоже был аккуратно задрапирован ма-терией. Кирилл обошёл короб и, чуть помедлив, убрал и эту примитивную маскировку (или че-хол?).

– Ого, – вырвалось у Артемьева. – Хотел бы я знать, что это такое.

Артемьев был зачарован. Перед ним на стене висел меч – не меч, крест не крест, а что-то среднее: длиной метра полтора, с тусклым, но острым лезвием, с непропорционально большой крестовиной. При ещё более подробном рассмотрении выяснилось, что у рукоятки меча припаяна человеческая фигурка: выгнутая от мучительной боли, с раскинутыми по сторо-нам крестовины руками – Иисус из Назарета. Только почему на мече?

Додумать Кириллу не дали. Он услышал скрип двери за спиной, мгновенно погасил фо-нарик и, ступая только на носки, быстро добежал до деревянных щитов у стены. Там он присел и протиснулся в замеченную ранее щель как раз в тот момент, когда вошедший зажёг свой соб-ственный фонарь и мягко беззвучно прикрыл за собой дверь.


4.

Артемьев опознал вошедшего далеко не сразу. Никак потому что не ожидал от известно-го лица подобной прыти.

Кирилл, сдерживая дыхание, наблюдал, как вошедший двигается по подвалу. В первую очередь тот проверил, не стоит ли кто-нибудь за дверью: пятно света от фонаря скользнуло по стенам слева и справа от входа. Потом, убедившись, что сюрприза с этой стороны ждать не приходится, вошедший зашаркал в сторону Артемьева.

Как и Кирилл перед этим, вошедший продвигался по подвалу медленно, шаря по стенам лучом фонаря. Чтобы разглядеть вошедшего, света этого фонарика было явно недостаточно – Артемьев видел только одну левую руку, казалось, торчащую из кромешной тьмы.

Вошедший приостановился у связок книг, посветил фонариком, читая названия на кореш-ках, хмыкнул и пошёл дальше. При своём движении по подвалу вошедший издавал какой-то странный звук – словно постукивание. Артемьев прислушался, пытаясь распознать природу этого звука, но так к какому-то определённому выводу и не пришёл.

"Может, у него на одном из каблуков набойка, – подумал Кирилл. – Надо будет иметь в виду".

Вошедший задержался и у шкафов, со скрипом приоткрыл дверцу того самого шкафа, в котором копался Артемьев. Пятно света скользнуло по бутылкам, банкам, пузырькам. Секунд пятнадцать вошедший разглядывал пузырьки, потом выбрал один и, положив фонарик на пол-ку, стал отвинчивать крышку. Он воспроизводил действия Артемьева почти один к одному, и Кирилл понял, что вошедший – такой же посторонний здесь, как и он, оперуполномоченный уголовного розыска, капитан Кирилл Артемьев.

Вошедший понюхал бутылёк. Потом Артемьев увидел, что он вытряхивает содержимое бутылочки себе на ладонь. Отставив бутылочку, вошедший ещё пошарил на полке, и в руках его появились спички. Вошедший зажёг одну, и поднёс колеблющийся огонёк к смоченной пе-ред тем ладони.

Кисть руки вдруг вспыхнула ярким насыщенным пламенем. Артемьев едва сумел сдер-жать возглас – так он был изумлён. А вошедший тихо рассмеялся.

Пламя быстро догорело и погасло.

– Диэтиловый эфир, – сказал хорошо знакомый Артемьеву голос. – Дешёвые фокусы.

"Так это же Зак! – догадался наконец Артемьев. – Вот старый хрен – и сюда тоже по-спел! Толку вот только от его самодеятельности".

Сергей Фёдорович – а это был именно он – тем временем взял в руки фонарик, закрыл шкаф и, постукивая тростью, двинулся к финишной черте, то бишь к позолоченному коробу и мечу-распятию на стене.

Артемьев выдвинулся из-за щита, встал во весь рост и кашлянул. "Добрый вечер, Сергей Фёдорович," – хотел сказать он, приготовив ехидную улыбку, но ничего сказать не успел.

Реакция Зака была совершенно неожиданной и ошеломляющей. Фонарик погас, и Ар-темьев едва не получил тростью по голове. В последний момент он успел что-то почувствовать и наклонился. Трость концом задела его плечо; Артемьев повернулся на пятках и, не удержав равновесия, упал на спину.

– Сергей Фёдорович! – закричал он обиженно. – Так ведь и убить можно!

Зак остановился.

– Бляха-муха, – ругнулся он и после некоторой паузы зажёг фонарик.

– Добрый вечер, товарищ оперуполномоченный, – сказал он, светя Артемьеву прямо в лицо. – А что вы здесь делаете?

– То же, что и вы, – ответил Кирилл, поднимаясь и потирая ушибленное плечо. – И не светите мне в глаза!

Сергей Фёдорович отвёл фонарик.

– Шустрый вы, товарищ капитан. Вас я ожидал увидеть здесь в последнюю очередь.

– А я вас… в последнюю… С кем вы разговаривали у входа в комплекс?

– О-о, товарищ оперуполномоченный, – восхитился Сергей Фёдорович. – Вы делаете заметные успехи… Давайте вашу зачётку.

– Мне не до шуток, Сергей Фёдорович, – заявил Артемьев, включая свой собственный фонарик, отчего сразу стало заметно светлее. – Я на службе.

– А что, в ваши служебные обязанности входит пугать ни в чём не повинного пенсионе-ра? А вдруг у меня сердце слабое?

– По вам не скажешь. Как заехал тростью!.. А если у вас сердце слабое, Сергей Фёдо-рович, то нечего лазить по чужим подвалам и выпендриваться, как малолетний. С кем вы раз-говаривали?

– Мы не сотрудники, и не партнёры, товарищ капитан, – сказал Зак решительно. – И я не обязан отчитываться перед вами.

Артемьев едва не вспылил, но сумел сдержаться.

– Сергей Фёдорович, – сказал он почти спокойно, – вы же оперативник с огромным ста-жем; вам ли не знать, как раздражает профессионала любая самодеятельность, тем более со стороны людей причастных и заинтересованных. А вы, кроме всего прочего, ещё и не хотите отвечать на мои вопросы. Вам что, прислать повестку?

– Не надо на меня давить, товарищ оперуполномоченный, – сказал Зак с холодной ус-мешкой; он специально поднял фонарик и осветил своё лицо, чтобы Артемьев мог её видеть. – Не надо. Вам же хуже будет.

– Скажите, Сергей Фёдорович, вы любите Володю? – прибег Артемьев к последнему (и запрещённому с позиций высоколобой морали) аргументу.

– А-а, – ответил на это Зак, – вот куда вы клоните, товарищ капитан. Но эти вы меня не пробьёте – косточка у меня другая.

– Я не собираюсь вас пробивать, – сказал Артемьев. – Это не входит в мои планы. Я просто хочу напомнить вам, Сергей Фёдорович, что пока мы здесь препираемся, Володя, воз-можно, сидит и дожидается смерти.

– Так, – сказал Зак; лицо его исказилось. – Что ты знаешь?

– Вы даёте своё согласие на сотрудничество со мной? На сотрудничество во всех смыс-лах?

– Даю, – сдался Зак. – Только говори, капитан.

– Володя попал в очень скверную историю, Сергей Фёдорович, – сказал Артемьев очень серьёзно. – Он оказался втянут в деятельность религиозной секты, которая вчера со-вершила убийство.

– Вот как? – сказал Зак. – Ты многое знаешь, капитан. И про секту знаешь…

– Знаю, – кивнул Артемьев. – В том числе я знаю, что Володе угрожает смертельная опасность. Убийство, которое совершила секта, затрагивает вплотную криминальные круги, и Володя стал той ниточкой, по которой уголовники могут выйти на настоящих убийц. Не думаю, что руководители секты захотят рисковать. Они уже убивали и вполне способны совершить ещё ни одно убийство.

– У тебя есть план действий? – деловито осведомился Зак.

– Для начала постарайтесь ответь на мои вопросы, – сказал Артемьев. Кто такой "Лев Васильевич"?

Зак изогнул бровь:

– И это знаете? Ловко. Это человек, с которым я… как ты выразился… "беседовал у вхо-да в комплекс". Лев Васильевич Скоблик. Учитель истории школы номер три и, по всему, один из руководителей секты.

– По чему "всему"?

– На него всё завязано. Во-первых, он пользуется любовью школьников. Во-вторых, он ведёт группу продлённого дня. В-третьих, он участвовал в организации апрельских сборов.

– Были сборы? В апреле?

– Да. И на эти сборы ездил Володя. На целый месяц. Думаю, именно там секта занима-лась основной "промывкой" мозгов.

– Ну что же вы за человек такой! – воскликнул Артемьев. – Если бы вы мне это рань-ше сказали, про сборы, насколько всё проще было бы!

– А что такое? – не понял Зак.

– Я уже знал, что Дима Лач пережил сильный психологический стресс в апреле.

– Не выдержал обработки?

– Или, наоборот, выдержал.

– Извини меня, капитан, – вымолвил тяжело Сергей Фёдорович. – Я просто тебя недо-оценил.

– Ладно, – отмахнулся Артемьев. – Ещё один вопрос, и уходим отсюда.

Он повернулся к стене, у которой стоял позолоченный короб, и, подняв фонарик, посве-тил вверх.

– Может быть вы знаете, что это такое? – спросил Артемьев, указывая на крест.

Сергей Фёдорович с минуту молчал, разглядывая меч-распятие. Артемьев терпеливо ждал ответа.

– Это реликвия, – сказал Зак и вдруг улыбнулся. – Ни одна секта без реликвий не об-ходится. Сектанты должны ею очень дорожить. И за эту реликвию мы выкупим жизнь Володи…