"Рене Шатобриан. Ренэ " - читать интересную книгу автора

чувства. Я занимался только тем, что суживал свою жизнь, чтобы снизить ее до
уровня общества. Признаваемый всеми умом романтическим, стыдясь роли,
которую я играл, чувствуя все большее и большее отвращение к вещам и людям,
я решился удалиться в предместье и жить там в полной неизвестности.
Сначала мне нравилась эта темная и независимая жизнь. Никому неведомый,
я вмешивался в толпу, эту обширную пустыню людей.
Часто, сидя в какой-нибудь малопосещаемой церкви, я проводил целые часы
в размышлениях. Я видел, как бедные женщины повергались ниц перед всевышним,
как грешники покаянно преклонялись перед судилищем. Никто не выходил оттуда
без просветленного лица, и казалось, что глухой шум, слышавшийся извне, был
не что иное, как волны страстей и мирские бури, стихавшие у подножья храма.
Великий боже, видевший, как слезы мои тайно текли в этих святых убежищах,
тебе известно, сколько раз я бросался к твоим стопам, чтобы умолять тебя
снять с меня бремя жизни или изменить во мне прежнего человека! Ах, кто
иногда не испытал потребности переродиться, обновиться в водах потока,
подкрепить свою душу в источнике жизни? Кто не чувствовал себя подавленным
бременем собственной испорченности и бессильным для всего великого,
благородного, справедливого?
Когда наступал вечер, я возвращался к себе в дом, я останавливался на
мостах, чтобы полюбоваться закатом солнца. Светило, воспламенив городские
туманы, казалось, медленно покачивалось в золотой жидкости, словно маятник
на часах веков. Я шагал вместе с ночью по лабиринту пустынных улиц. Смотря
на огни, светившиеся в человеческих жилищах, я переносился мыслью к веселым
или печальным сценам, ими освещаемым, и думал, что под столькими крышами у
меня не было ни одного друга. Мои размышления прерывались мерными ударами
часов с башни готического собора; эти удары повторялись на все тоны от
церкви к церкви. Увы, каждый час в мире открывает могилу и заставляет
проливать слезы.
Такая жизнь, сначала восхищавшая меня, вскоре сделалась совсем
невыносимой. Мне надоело постоянное возвращение одних и тех же сцен и
мыслей. Я принялся исследовать свое сердце, допрашивать себя, что я желаю. Я
сам не знал этого; но вдруг мне показалось, что леса будут усладой для меня,
и вот я внезапно решил окончить в сельском изгнании жизнь, едва начатую, но
в течение которой я прожил целые века.
Я предался этому плану со страстью, которую вкладывал во все свои
намерения; я поспешно уехал, чтоб похоронить себя в хижине, точно так, как
прежде отправился в кругосветное путешествие.
Меня обвиняют в том, что я непостоянен, что я не могу долго увлекаться
одной и той же химерой, что я представляю собой жертву собственного
воображения, которое спешит добраться до дна удовольствий, точно его тяготит
их длительность; меня обвиняют в том, что я вечно прохожу мимо цели, которую
могу достичь. Увы, я только ищу неведомое благо, влечение к которому меня
преследует. Разве я виноват, что всюду вижу преграды, что все, что кончено,
не имеет для меня никакой цены? Между тем, я чувствую, что люблю однообразие
жизненных ощущений и если бы я еще имел безумие верить в счастье, то стал бы
искать его в привычке.
Полное одиночество, созерцание природы погрузили меня вскоре в
неописуемое состояние. Без родных, без друзей на земле, если можно так
выразиться, еще не разу не любив, я был подавлен преизбытком жизни. Иногда я
внезапно краснел и чувствовал, как к моему сердцу приливали потоком пылающей