"Рене Шатобриан. Ренэ " - читать интересную книгу автора

религию и могилы.
Эти певцы принадлежат к божественной породе, они обладают одним
неоспоримым даром, ниспосланным небом земле. Жизнь их вместе и наивна и
возвышенна; они прославляют богов золотыми устами, а сами они наиболее
скромные из людей, они разговаривают, как бессмертные или как малые дети;
они об'ясняют законы вселенной, а не могут понять самых невинных житейских
дел; они имеют чудесное представление о смерти, а умирают, не замечая этого,
точно новорожденные.
На холмах Каледонии последний бард, которого слышали в тех пустынях,
пропел мне поэмы, которыми герой некогда утешал свою старость. Мы сидели на
четырех камнях, обросших мхом; у наших ног струился поток; в некотором
отдалении между развалинами башни проходила дикая коза, и морской ветер
завывал в вересках долины Кона. Ныне христианская религия, дочь высоких гор,
воздвигла кресты на памятниках героев Морвена и прикоснулась, к арфе Давида
на берегу того самого потока, где Оссиан вызывал стоны из твоей арфы. Эта
религия, столь же миролюбивая, сколь божества Сельмы были воинственны, пасет
стадо там, где Фингал давал свои битвы: она населила ангелами мира облака,
наполненные прежде смертоносными призраками.
Старинная и веселая Италия раскрыла предо мной груду своих
художественных произведений. С каким священным и поэтическим трепетом бродил
я по этим обширным зданиям, посвященным религии, искусствам! Какой лабиринт
колонн! Какой ряд арок и сводов! Как прекрасны эти постоянные шумы вокруг
соборов, похожие на рокот волн океана, на шопот ветров в лесу или на голос
бога в его храме! Архитектор воплощает, так сказать, идеи поэта и делает их
осязаемыми для чувств.
Однако чему же я до сих пор научился, утомляя себя таким образом?
Ничему прочному у древних, ничему прекрасному у современников. Прошедшее и
настоящее - это две несовершенных статуи: одна была вынута совсем
Но, быть может, мои старые друзья, вы как жители пустыни, вы особенно
удивляетесь тому, что в этом рассказе о моих путешествиях я ни разу не
упомянул о памятниках природы?
Однажды я поднялся на вершину Этны, вулкана, дымящегося посреди одного
острова. Я видел, как взошло солнце на необ'ятности горизонта, вверху надо
мной; Сицилию, стиснутую, словно, в одну точку, у моих ног, и море,
расстилавшееся вдаль, в безграничное пространство. В этом отвесном положении
реки казались мне лишь географическими линиями, начертанными на карте; но в
то время как глаз мой с одной стороны обнимал все эти предметы, с другой он
погружался в кратер Этны, пылающие внутренности которой я различал среди
клубов черного пара.
Юноша, полный страстей, сидящий у кратера вулкана и оплакивающий
смертных, жилища которых он едва различает, достоин лишь вашего сожаления, о
старцы; но, что бы вы ни думали о Ренэ, эта картина дает вам изображение его
характера и его жизни: точно так, в течение всей моей жизни я имел перед
глазами создание необ'ятное и вместе неощутимое, а рядом с собой зияющую
пропасть.
Произнеся эти последние слова, Ренэ замолк и погрузился в задумчивость.
Отец Суэль смотрел на него с удивлением, а старый слепой сашем, не слыша
больше голоса молодого человека, не знал, чем об'яснить его молчание.
Глаза Ренэ были прикованы к группе индейцев, весело проходивших по
равнине. Вдруг на лице его появилось умиление, из глаз потекли слезы, он