"Рене Шатобриан. Ренэ " - читать интересную книгу автора

открылось для всех радостей; как дитя, я нуждался только в утешении; я
поддался влиянию Амели. Она потребовала торжественной клятвы; я дал ее без
колебания, даже не подозревая, что с тех пор мог быть несчастен. Больше
месяца мы втягивались в наслаждение быть вместе. Когда утром, вместо того
чтобы быть одному, я слышал голос сестры, я вздрагивал от радости и счастья.
Амели получила от природы нечто божественное: душа ее имела ту же невинную
грацию, что и тело; мягкость ее чувств была беспредельна, в уме ее не было
ничего, кроме нежного и немного мечтательного, точно ее сердце, мысль и
голос вздыхали заодно; от женщины она заимствовала застенчивость и любовь,
от ангела - чистоту и мелодичность.
Настал момент, когда я должен был ответить за всю свою
непоследовательность. В своем сумасбродстве я желал даже испытать несчастье,
чтобы иметь по крайней мере реальную причину страдания: это было ужасное
желание, и бог в своем гневе чересчур усердно исполнил его!
Что предстоит мне открыть вам, друзья мои! Смотрите на слезы, льющиеся
из моих глаз. Смогу ли я даже... Несколько дней назад ничто бы не вырвало у
меня моей тайны... Но теперь, когда все кончено!
Во всяком случае, о старцы, пусть эта история покоится под вечным
Уже кончалась зима, когда я заметил, что Амели теряет покой и здоровье,
которые она начала возвращать мне. Она похудела, глаза ее ввалились, походка
сделалась вялой, голос тревожным. Однажды я застал ее всю в слезах у
подножия распятия. Свет, одиночество, мое отсутствие, мое присутствие, ночь,
день - все тревожило ее. Невольные вздохи замирали на ее устах: то она без
всякой усталости выносила длинную прогулку, то едва передвигала ноги: она
бралась за работу, и бросала ее, открывала книгу, но не могла читать,
начинала фразу и, не окончив ее, вдруг заливалась слезами и удалялась к себе
для молитвы.
Напрасно старался я раскрыть ее тайну. Когда я расспрашивал ее, сжимая
в своих об'ятиях, она отвечала с улыбкой, что она сама не знает, что с ней.
Так прошло три месяца, и состояние ее с каждым днем ухудшалось. Мне
казалось, что ее таинственная переписка была причиной ее слез, так как она
казалась то более спокойной, то более взволнованной, смотря по письмам, ею
получаемым. Наконец, как-то утром, видя, что давно пришел час, когда мы
обыкновенно завтракали, я поднялся к ней; стучусь и не получаю ответа;
приотворяю дверь - в комнате нет никого. На камине вижу конверт,
адресованный мне. Весь дрожа, хватаю его, распечатываю и читаю следующее
письмо, которое сохраняю, чтобы отнять у себя в будущем всякое стремление к
радости:
"Ренэ!
Беру небо в свидетели, брат мой, что я готова тысячу раз пожертвовать
жизнью, чтобы избавить вас от минутного горя; но я, несчастная, ничего не
могу сделать для вашего счастья. Поэтому простите меня за то, что я убежала
от вас, как преступница; я не могла бы устоять перед вашими просьбами, а
между тем, надо было уехать... Боже мой, сжалься надо мной!
Вы знаете, Ренэ, что у меня всегда была склонность к монастырской
жизни. Пора воспользоваться предостережением неба. Отчего я ждала так долго?
Бог наказывает меня за это. Я для вас оставалась в мире... Простите,
волнение разлуки с вами совсем расстроило меня.
Теперь я чувствую, дорогой брат мой, необходимость этих убежищ, против
которых вы так часто восставали. Есть несчастия, навеки разлучающие нас с