"Валентин Шатилов. Филумана " - читать интересную книгу автора

Все еще опасаясь производить резкие движения, я осторожно поглядела
через плечо и обнаружила, что один мой конвоир вместе с потенциальным моим
убийцей вразвалочку направляются к стене. Высокой каменной стене из грубых
булыжников, которая, оказывается, высилась за моей спиной. И еще одну
деталь успел отметить мой мимолетный взгляд: широкий и довольно высокий
металлический прямоугольник, тускло отблескивающий под серым небом. Слегка,
надо сказать, попорченный прямоугольник. В нижней его части - прямо
посередине - кусок жести был вырезан наподобие дверцы и отогнут.
"Моя работа!" - с гордостью подумала я. И только потом осознала, что
за этой импровизированной дверцей не наблюдалось никаких терновых
кустарников - а все та же унылая каменная кладка.
- Идем, княжна, - неожиданно мягким, почти деликатным тоном попросил
меня бородач, все еще придерживающий мою правую руку.
- Идем, - тупо повторила я, не в силах поверить, что мне не
приказывают, ломая при этом суставы, а ласково приглашают.
- Сам лыцар Георг просит вас пожаловать к нему в терема, - охотно
пояснил бородач.
- Вы - Корней? - почему-то решила уточнить я.
- Он самый! - подтвердил бородач, широко улыбаясь щербатым ртом, в
котором явно был недокомплект зубов.
Я присмотрелась к нему внимательнее и обнаружила некоторые отличия от
парочки рыжебородых, оставшихся на посту возле проделанного мною лаза.
Отличия начинались прямо с бороды - у Корнея она была подстрижена. Не
так чтобы очень, но некий намек на аккуратность имелся. Потом - фартук.
Собственно, не фартук. То, что я с перепугу приняла за фартук, скорее было
накидкой из толстой, многослойной кожи с дыркой для головы Одинаково у всех
троих. Но если у бородачей, оставшихся позади, эта накидка была тщательно
стянута веревочками на талии и на груди, то у Корнея имевшиеся в наличии
веревочки свободно свисали - как будто он надел накидку впопыхах, просто
натянул, просунув голову в дырку.
Были и другие отличия в одежде. Распознать их было трудновато из-за
все тех же кожаных языков, свисающих с плеч, но мне показалось, что штанины
Корнея (по крайней мере, их видимая часть) и рукава рубахи выглядят
все-таки новее - они даже имели некоторую претензию на белизну, вероятно
свойственную им изначально.
- Корней, а ты кто? - осторожно спросила я.
- Я-то? - Щербатая улыбка, возможно означавшая укор моей
недогадливости, вновь озарила его широкоскулое лицо.
Он даже замедлил шаг, торжественно поднял указательный палец и,
выпятив грудь, гордо произнес:
- Второй личный слуга самого господина лыцара Георга!
Бедняга, нашел предмет для гордости...
Впрочем, тут же я увидела и сам предмет: обогнув фонтан, мы повернули
на более широкую аллею и почти ткнулись в кроваво-красную спину лыцара.
Он шествовал вальяжно, не спеша, шлем с головы снял, чинно нес в руке,
и ветер теребил его жидкую, песочного оттенка, шевелюру.
- Н-да уж, господин так господин, - не удержавшись, скептически
прокомментировала я это величественное зрелище, которое по замыслу
исполнителя наверняка должно было внушать благоговение окружающим.
Проклятый мой язык! Лыцар услышал. Остановился и повернулся. И одарил