"Дмитрий Шашурин. Неоконченная повесть о лесных ягодах (Авт.сб. "Печорный день")" - читать интересную книгу автора

противоположным вкусом и противоположных свойств. Но зачем они мне с их
противоположными свойствами? Возвращаться в пенсионный возраст? Ну уж нет,
нет. Нет!
Весь день, когда я изводил соседа, ломал голову над своим положением,
прислушиваясь к удаляющимся шагам, каждое мгновение ощущал, кроме того,
перекрывающее все заботы ликование тела, ток крови и, как отчетливо
доносящийся грохот водопадов, предвкушение жизни. Воздух с каждым вздохом
так просто и сладко входил в легкие и покидал их, что впору было, ничего
не делая, лишь любоваться своим дыханием. А шаги? Да, я сознавал, говорил
себе, что похож на предателя. Ушел, а она осталась. Но вернуться? Нет! Я
найду ягоды, и мы снова будем вместе. Не нашел здесь, найду в другом лесу,
обыщу все леса. Вот это мне и нужно делать - искать сорочий глаз во всех
лесах. Желтые ягоды выбросить. Но я их не выбросил, чтобы узнать
наверняка, есть ли в них противоположные свойства. Или меня удержало то
туманное предчувствие иного выхода. Но не возвращения же?
Непонятно все-таки, что я не увидел ничего знакомого, близкого, ни
крошки для глаз, и совершенно все по-старому для ушей. Родной звук шагов.
Можно ли променять молодость на звук?
Лопатыч еще не поднимался, на всем садовом кооперативе стояла тишина,
которая только и ждет, чтобы кто-нибудь пошевелился, скрипнул или стукнул,
а уж там пойдет, закипит жизнь. На крыше соседского сарайчика спал,
прикрыв мордочку полосатым хвостом, котенок. Я разглядывал, проникался
состоянием покоя, но не чувствовал усталости, наоборот, прилив сил - и
потому, что наметил план действий, и потому, что был неутомим от
молодости.
Вернуться? Ну нет, никогда! Да какое же это предательство, когда я
совершаю открытие, полезное для всего человечества, ставлю на себе такой
опыт. Найду ягоды и омоложу все человечество. Хоть мне самому показалось
это не очень убедительным, я успокоил себя, что у молодых всегда большие
слова получаются неубедительно. Я ведь знал еще и по-пенсионерски, что
добьюсь, не в нынешнем году, так в будущем уж обязательно. Вырастут же на
том же месте, на тех же кустах те же самые ягоды.
Теперь в первую очередь буду закруглять с Иваечем-Петеичем, уж без
художественной части постараюсь закончить плотничью работу до обеда. А во
вторую очередь проведу одновременно эксперимент по биологии. Я отломил
кусочек от вчерашней котлеты, вмял в него ягоду из спичечной коробки и дал
котенку, который уже соскочил с крыши и бодал, мурлыкая, мои ноги. Мы не в
пустыне, подумал я совсем не свои слова, совсем не на свой лад, а
по-студенчески. Видно, омоложение пробралось уже и в мозг. Котенок
проглотил кусочек. Я отломил еще, вмял в него три ягоды и, скармливая
котеяку, опять подумал в этом, новом для меня, невозмутимом стиле: и
хорошо, что мы не в пустыне. Всего котенок принял семь ягод, я решил, что
для его размеров достаточно, отдал ему остатки котлеты и взялся за топор.
Котенок покрутился около меня еще немного, но, сообразив, что с угощением
покончено, вспрыгнул досыпать на крышу, на солнышко.
Когда заспанный Турнепсыч вылез из домика, у меня уже были подготовлены
стропила, осталось поднять их наверх, поставить, сколотить обрешетку и
покрыть шифером. Домик чуть больше крольчатника, в приложении к нему такие
слова, как стропила, обрешетка, все равно что про банную мочалку сказать
ковер, - жердочки. Но все-таки я утомил и загонял Бананыча взятым темпом.