"Дмитрий Шашурин. Древняя рыба дважды (Авт.сб. "Печорный день")" - читать интересную книгу автора

запасные крючки и грузила. Взрослые рыболовы тоже в свободную минуту
хватаются за снасти. Покупают всякие лески, катушки, блесны и горы
крючков. Некоторые на этом и успокаиваются, сидя дома или лежа грудью на
застекленном прилавке в спортивном магазине. И еще воображение. Оно и
подстегивает, но и утешает. Течет дождевой ручей, а воображение делает его
потоком среди скал, и уже прикидываешь, на каком из его порогов могут быть
форели, а в заводях язи. Даже лужа, даже вода в канаве подталкивает
рыболовное воображение. А уж о блеснувшем сквозь деревья или между домами
водоеме и говорить нечего. И самый страшный сон для рыболова - это как
будто стоит он на берегу без снастей в руках.
Во всем я превзошел всех самых заядлых мечтателей и воображателей, даже
самого себя. Я пробовал ловить рыбу там, где ее никогда не было, не могло
быть и не будет. Зная это, я все-таки забрасывал удочку. Наверно, я тогда
был еще маленький. Потому что позже я стал стесняться и уж стеснялся тоже
с размахом - людей, коров, лошадей, собак и даже самого себя. Удочка будто
не удочка, и я иду просто так, не к пруду, гуляю около. А около пруда
сады, огороды около пруда. Зачем мальчишка просто так гуляет рядом с
заборами и смотрит на яблоки, на смородину?
Собаки делали вид, что захлебываются от ярости и изо всех сил стараются
перескочить через забор, чтобы загрызть меня немедленно. Это они
показывали свое усердие хозяевам, садоводам-огородникам. А еще считается,
что животным неизвестны ни ложь, ни лицемерие. Когда хозяев не было,
собаки на меня не лаяли, лежали на припеке и щурились с ухмылкой: знаем
тебя, рыболова, дурак ты, парень, в пруду живут не рыбы, а только
головастики со своими родителями, - и зевали, загибая языки салазками.
Теперь же, на глазах у садоводов-огородников, свирепели они одним боком,
который к саду, к хозяевам, а другим боком, который ко мне, конфузились,
что вот, не хуже меня им приходится ломать Ваньку. Может быть, я зря
сказал ложь, лицемерие, просто собачья дипломатия, для общения с людьми.
Садоводы-огородники отрывались от земли с удовольствием, что им
представился наконец повод распрямить спины, долго меня разглядывали, и им
хотелось усмотреть во мне чего-нибудь, хоть капельку разбойничьего,
грабительского, чтобы получилось, что они не зря оторвались от грядок. И
я, позор мне, позор мне, еще больше, чем садовники-огородники, жаждал,
чтобы меня лучше приняли за грабительского подручного,
огородно-разбойничьего разведчика, чем за меня самого, робкого
рыболова-мечтателя.
Только, если вы мне сейчас не поверите, я вам и совсем никогда не
поверю. Даже девочкам. Не поверю, когда вы мне расскажете, что вы совсем
не стесняетесь, и особенно если вам чего-нибудь хочется очень, что вы не
делаете вид, что вам и не хочется, и даже не притворяетесь, что не видите
то, что вам хочется очень, хотя и смотрите на него. Не поверю. Потому что
вредно получать все сразу же, как захочется: схватил - обжегся, проглотил
- подавился. Ведь никто не говорит "давай дружить" всем подряд сразу, как
увидел, а если и говорит, получаются слова, а не дружба. Такой человек
хочет, чтобы к нему относились хорошо, чтобы с ним дружили, а сам никому и
не друг и не знает, чего ему нужно. Что перед ним сейчас торчит, то ему и
кажется: "Дай!" Кажется, лишь кажется. Мама говорит, что хорошие родители
не те, которые дают, а те, которые умеют отказать, и умеючи отказать даже
труднее, и это и есть настоящее воспитание. Вот почему я не поверю вам,