"Александр Шаров. Человек-Горошина и Простак (детск.)" - читать интересную книгу автора

может
быть; и что он - вдруг это пришло мне в голову - давний друг метра
Ганзелиуса.
Ведь все ученые и благородные люди должны дружить друг с другом?!
"Магистр, Ножницы и Луна", - подумал я и, вероятно, проговорил вслух. Во
всяком
случае в этот самый момент фигуры на стене слились в бесформенные пятна,
раскрылась дверь, которую я прежде не заметил, и на пороге появился
Магистр - не
нарисованный, а самый настоящий.
- Магистр, Ножницы и Луна! - проговорил он резким сердитым голосом,
который,
однако, ни чуточки не пугал. - Что ж из того? Значит ли это, что дозволено
занятых людей беспокоить по ночам?! Да еще совершенно посторонних и не
имеющих
чести быть знакомыми с вашей милостью, и не домогающихся такой чести! Ах,
вам
нужно немедленно осмотреть город?! Ах, вы не можете ждать ни минуты
потому, что
того и гляди произойдут события, которые... А какое мне дело до событий,
которые... того и гляди произойдут?
Магистр говорил скороговоркой, как бы ворчливо отвечая на чьи-то вопросы;
а я
ведь ни о чем не спрашивал. Он взмахнул толстой книгой, и из нее
выскользнула
Большая Медведица.
Созвездие спокойно поднялось в небо, но одна из звезд запуталась в седых
волосах
Магистра, и ковш Большой Медведицы оказался с прохудившимся дном.
Я обратил внимание Магистра на это обстоятельство. Он вполголоса
пробормотал,
что "терпеть не может нахальных мальчишек, непрошеных советчиков, сующих
нос не
в свое дело", но провел по голове расческой, и звезда всплыла в небо.
Потом он с размаху хлопнул дверью и побежал в глубь переулка.
Я узнаю колдуна Турропуто.
Магистр бежал так быстро, что было трудно поспевать за ним. Он перебирал
маленькими ножками, а потом, сильно оттолкнувшись от земли, прыгал ловко и
далеко, как кузнечик. Порой он застывал в воздухе - вероятно, задумавшись,
- но,
очнувшись, благополучно опускался на землю.
Рядом с ним летела Луна; она зябко куталась в облако, словно в пуховый
платок.
На бегу Магистр бормотал под нос:
- Старина Ганзелиус не успокоился. Конечно, если назовешь сына Сильвер -
Серебряный - и думаешь, что у него и доля будет серебряная, а он станет
каменным, с этим нелегко примириться, ох нелегко! Но Турропуто!.. Пора
понять,
Ганзелиус, что с Турропуто вам не справиться. Давно пора, старина!
Я очень обрадовался, услышав имя Учителя, и, не утерпев, сказал Магистру,