"Сергей Шаргунов. Чародей" - читать интересную книгу автора

целовал ее, как длинное белоснежное мороженое. В эту минуту Ивану и пришла
мысль: предложить Кате женитьбу, хотя он знал ее первый день и они еще не
целовались даже, еще не поехали к ней в Щукино, еще не встречались все лето,
пока он не скажет, отгородясь темным теплым пивом от непогожего октябрьского
выходного дня, в баре на Пушкинской площади:
- Катечка, давай поженимся!
Времени между раскаленным летним днем знакомства и хмурым днем осеннего
предложения вроде и не было. Время промелькнуло одним голым лягушачьим
прыжком. Наверно, это и есть любовь с первого взгляда.
И вот, поженились. И не пришлось прибегать к волшебству.
Один раз пришлось... Через год женитьбы.
Однажды Катя вернулась с работы, хлопнула дверью и крикнула с порога:
- Поздравь! Меня выгнали!
Она села, согнулась, водрузила голову на кухонный стол, лицо ее было
отчаянно праздничным, по скулам плясали земляничины.
Она давно жаловалась на редактора отдела Нилогова: старый томный умник
распекал ее каждый день манерным голосом. Он винил ее в плохом языке,
неверных политических акцентах, незначительных именах в репортажах. Он
внушал ей комплекс вины, назидательно разбухая, увеличиваясь в размере, и
метко причмокивал.
Сегодня утром он гулким античным голосом потребовал:
- Катя, вы должны связаться с премьер-министром. До обеда нам нужен его
комментарий.
- Я попробую, но это будет трудно.
- Что значит, попробую? - Пушистые черные брови взлетели до потолка его
седин. - Вам здесь не богадельня! Я засекаю время. Если через два часа
премьер не будет лежать у меня на столе, нам придется расстаться, - и он
чмокнул, кривя угол сытого рта.
- В таком случае до свидания, - сказала Катя, замученная.
Через два часа она получила трудовую книжку, уволенная по собственному
желанию.
- Я от тебя скрывала: он ко мне лез, - рассказывала она Ване. - Он меня
хватал за локоть, пробовал ущипнуть за попу. Все зазывал к себе на дачу, а я
отнекивалась. Требовал меня в кабинет и часами читал лекции про журналистику
и с какой он роскошной биографией. Голос ласковый, глаза бархатные. Вдруг
потянется - и хвать за плечо... Я раз расплакалась, он на время отстал. Ему
нравилось меня опускать. Особенно, когда хорошая статья выходила.
Обязательно говорил гадость.
- Гад, - вздохнул Иван.
- Он унизил меня, - в горле у Кати булькнуло. - И не отомстить...
- Деньги я и так получаю, - утешил муж. - Писать ты можешь, найдешь
другую газету.
- Как ты не понимаешь! Он меня выставил на смех. В газете все думали,
что у нас роман, шептались, что он меня трахает и опекает... Знали бы они...
А теперь у всех - злорадство. Поругалась со своим хахалем и свалила... Им
всем - забава... Тошно-то как!
И действительно, через минуту в туалете раздались характерные звуки
кашля, горловых потуг и облегчения рвотой. Пара шумных извержений, и плеск
смывающей воды. Она вышла, жалкая, гадкая, вспотевшая.
Назавтра Ваня с утреца приехал к ее бывшей редакции. Он топтался возле