"Адельберт Шамиссо. Удивительная история Петера Шлемиля" - читать интересную книгу автора

3

Что пользы в крыльях тому, кто закован в железные цепи? Он только еще
сильнее ощутит всю безвыходность своего положения. Подобно Фафнеру,
стерегущему клад вдали от людей, изнемогал я около своего золота; но сердце
мое не лежало к нему, я проклинал богатство, из-за которого был отрезан от
жизни. Я хранил в душе свою печальную тайну, боясь своих слуг и в то же
время завидуя им, - ведь у них была тень, они могли появиться на улице при
солнечном свете. В одиночестве грустил я дни и ночи у себя в покоях, и тоска
точила мне сердце.
Еще один человек тужил вместе со мной,-- мой верный Бендель непрестанно
мучил себя упреками, что обманул доверие своего доброго хозяина и не признал
того, за кем был послан, того, с кем, как он думал, тесно связана моя
печальная участь. Я же не мог его ни в чем винить: я знал, что всему
причиной таинственная природа незнакомца.
Дабы испробовать все средства, я послал Бенделя с дорогим бриллиантовым
перстнем к самому знаменитому в городе живописцу, которого пригласил к себе.
Тот пришел, я удалил слуг, запер дверь, подсел к художнику и, воздав должное
его мастерству, с тяжелым сердцем приступил к сути дела. Но раньше взял с
него слово, что он будет свято хранить тайну.
- Господин профессор, - начал я, - могли бы вы нарисовать
искусственную тень человеку, который по несчастной случайности потерял свою
тень?
- Вы имеете в виду тень, которую отбрасывают предметы?
- Именно ее.
- Каким же надо быть простофилей, каким разиней, чтобы потерять свою
тень? - спросил он.
- Как это случилось, для вас безразлично,-- возразил я. - Но
извольте, я расскажу. Прошлой зимой, когда он в трескучий мороз
путешествовал по России, - начал я сочинять, - его тень так крепко
примерзла к земле, что он никак не мог ее отодрать.
- Если я нарисую ему искусственную тень, - ответил профессор, - он
все равно потеряет ее при первом же движении, раз уж он, как явствует из
вашего рассказа, так мало дорожил своей, данной ему от рождения, тенью. У
кого нет тени, пусть не выходит на солнце; так оно будет разумнее и вернее!
Он встал и ушел, бросив на меня испытующий взгляд, которого я не мог
выдержать. Я упал в кресло и закрыл лицо руками.
Вошедший Бендель застал меня в этой позе. Он понял, в каком я отчаянии,
и хотел безмолвно и почтительно удалиться. Я поднял голову, я изнемогал под
тяжестью своего горя, мне нужно было с кем-нибудь им поделиться.
- Бендель! - окликнул я его. - Бендель! Ты один видишь и уважаешь
мои страдания, не стараешься разузнать, что меня мучает, но молча и кротко
сочувствуешь мне. Поди сюда, Бендель, и будь моим сердечным другом! Я не
утаил от тебя сокровенного своего богатства, не хочу утаить и сокровенной
своей печали. Бендель, не покидай меня! Бендель, ты видишь - я богат, щедр,
милосерден; ты полагаешь, что люди должны превозносить меня, и ты видишь,
что я бегу людей, запираюсь от них. Бендель, люди произнесли свой приговор,
они оттолкнули меня, может статься, и ты отвернешься от меня, когда узнаешь
мою страшную тайну: Бендель, я богат, щедр, милосерден, но - о, боже
праведный! --у меня нет тени!