"Жан-Мишель Шарлье, Жан Марсилли. Преступный синдикат " - читать интересную книгу автора

проект федерального закона, запрещающего продажу спиртных напитков на период
войны. Представитель от штата Миннесота, республиканец Андре Джозеф Уолстед,
должен был представить его для обсуждения в палате представителей.
Общественность приписала ему "отцовство" и окрестила закон законом Уолстеда.
Самое удивительное заключалось в том, что закон был принят только 21
ноября 1918 года, то есть ровно через десять дней после заключения
перемирия, когда было уже очевидно, что нет оснований для проведения такой
меры. Было предпринято несколько попыток отложить вступление его в силу.
Президент Вильсон использовал даже свое право вето, однако 16 января 1919
года в полночь "сухой закон" начал действовать на всей территории
Соединенных Штатов.
И как только закон приняли, его сразу же стали нарушать. Делали это с
особым, неистовым рвением, положив начало десятилетию необузданных
беспорядков. Последствия этого ощущаются и поныне, так как, не будь "сухого
закона", гангстеры не смогли бы сколотить баснословные капиталы,
организовать фонд оборотных средств, перевод огромных сумм в заграничные
банки. Не смогли бы они и так быстро усвоить, что все покупается, в том
числе люди, которые обязаны следить за соблюдением законов.
В первые дни после вступления в силу "сухого закона" никто
по-настоящему не воспринял его всерьез. Веселились вовсю. По Нью-Йорку
сновали катафалки, но вместо покойников в них развозили бутылки с джином и
виски, провожаемые в последний путь под траурные звуки похоронного марша
Шопена. Но мало-помалу граждане осознали очевидное: железный занавес надежно
и прочно закроет заведения, традиционно торговавшие спиртным. Возникла
парадоксальная ситуация: труднее всех переживали запрет почему-то
трезвенники. Употребление спиртных напитков превратилось в запрещенное
удовольствие, которое сразу стало желанным и приятным. Закрыв один "кран",
закон Уолстеда вызвал чудовищный водопад, которому предстояло затопить
Америку. Первыми, кому удалось взломать плотину пуританизма, были члены
"Банды четырех". По крайней мере в том, что касается Нью-Йорка.
В Чикаго, городе номер два Соединенных Штатов, ситуация прояснилась
довольно быстро.
Не оценив по достоинству перспектив, которые сулило введение "сухого
закона", исполин Бит Джим Колосимо пострадал в числе первых. Правда,
погубило его не столько то, что он не понял, какие фантастические
возможности открываются в связи с запрещением продажи алкоголя, сколько то,
что он просто-напросто по уши влюбился как последний дурак. Разменяв пятый
десяток, он неожиданно открыл свое сердце для любви. Верные ему люди за его
спиной хмурили брови. Для них любовь представлялась самой худшей из всех
постыдных слабостей, для них она означала болезнь. Женатый в молодые годы на
стареющей своднице Виктории Мореско, Колосимо при виде одной певички, с
которой его познакомил журналист Жак Ле в 1917 году, разволновался так, что
его длинные усы затрепетали. Девятнадцатилетняя, весьма привлекательная Дэйл
Уинтер благодаря заботливому воспитанию, природному таланту, высокому и
чистому голосу выделялась из всего хорового ансамбля методистской церкви на
Саут-Парк-авеню. Биг Джим пригласил ее выступать в своем "Кафе Колосимо".
Разразился первый скандал. Методисты осудили поступок этой овечки, сбившейся
с пути истинного и идущей к своей гибели.
- Я не понимаю, в чем меня упрекают. В этом кафе я буду честно
зарабатывать на жизнь тем, что буду петь арии из оперетт, - недоумевала