"Шолом Алейхем. Ножик (рассказ для детей)" - читать интересную книгу автора

только верхнюю половину тела? Я вас спрашиваю, как мог я сдерживаться и не
помирать каждый раз со смеху, когда этот еврейский немец или немецкий еврей
заговаривал со мной по-еврейски?
-- Скажи мне, милый кнабе1, а какой раздел из Пятикнижия должны читать
в эту субботу?
-- Хи-хи-хи, -- фыркал я и прикрывал лицо рукой.
-- Скажи же, киндхен2, какой раздел из Пятикнижия должны читать в эту
субботу?
-- Хи-хи-хи, "Болок" *, -- выпаливал я с хохотом и убегал от него.
Но все это было вначале, когда я его совсем еще не знал. После, когда я
познакомился поближе с этим немцем, господином Герцем Герценгерцем (он жил у
у нас в доме целый год), я его так полюбил, что меня уж совершенно не
трогало, что он не молится и не совершает омовения рук перед едой. Сначала я
не понимал, как может жить этот человек на свете? Как только земля его
носит? Почему он не подавится во время еды? Почему его непокрытая голова не
оплешивеет? От Моти-Ангела смерти я слышал из его собственных уст, что этот
еврейский немец-оборотень, то есть, что он-еврей, превратившийся в немца, и
что он может еще превратиться в волка, в корову, в лошадь или даже в утку...
"В утку? Хи-хи-хи! Вот это дело!"-так думал я и искренне жалел немца. Одного
лишь я не мог понять: почему отец, набожный и богобоязненный еврей, всегда
уступал ему почетное место и почему другие евреи, приходившие к нам,
оказывали ему уважение:
-- Здравствуйте, господин Герц Герценгерц!
-- Да будет мир с вами, господин Герц Герценгерц! Садитесь, пожалуйста,
господин Герц Герценгерц!..
Однажды я даже спросил у отца об этом, но он прогнал меня:
-- Убирайся отсюда, это не твое дело! Что ты все j в ногах путаешься?
Лучше бы позанялся талмудом!
Опять талмуд! Боже мой!.. Я тоже хочу смотреть, я тоже хочу слышать,
что он говорит!
Как-то, войдя тихонько-тихонько в комнату, я забрался незаметно в
уголок и стал слушать, о чем разговаривают, как громко смеется господин Герц
Герценгерц, раскуривая толстую черную сигару, которая так прекрасно пахнет.
Вдруг подошел отец и отпустил мне оплеуху.
-- Ты опять здесь, бездельник?! Что из тебя выйдет, неуч ты этакий!
Господи, чем этот мальчишка окончит? Кхе-кхе-кхе...
Господин Герц Герценгерц вступился за меня:
-- Не трогайте мальчика, не трогайте его...
Но это было бесполезно. Отец прогнал меня. Я достал талмуд, но сидеть
над ним не хотелось. Что делать? Я бродил из одной комнаты в другую, пока не
пришел в ту, лучшую комнату, которую занимал господин Герц Герценгерц. О,
как там было светло и красиво! Горели лампы, сверкали зеркала. На
столе-большая серебряная чернильница, красивые перья, человечки, лошадки,
всякие безделушки, костяшки, камушки и... ножик. Что за ножик! О, если бы
мне такой ножик! Как я был бы счастлив! Какие бы вещи я вырезал этим самым
ножиком! Ну-ка, надо попробовать, остер ли он? Еще бы! Он режет волос!
Ой-ой, какой это ножик!..
Мгновение, и ножик у меня в руках. Я оглядываюсь по сторонам и пытаюсь
положить ножик на минутку, только на одну минуточку к себе в карман. Рука
дрожит... Сердце стучит так сильно, что я слышу его биение... тик-так,