"Анатолий Шалин. Отстал от века (Приключение Коркина)" - читать интересную книгу автора

он увидел наконец зеленый огонек такси.
- Такси! - радостно взвизгнул Коркин, цепляясь изо всех сил за
фонарный столб.
И в это мгновение что-то произошло. Мир перевернулся. Огни города
куда-то пропали. Темнота стала еще гуще. Коркин почувствовал, как кто-то
трясет его за плечо:
- Барин! Барин! Куда ехать-то?
- Чего? - прохрипел Коркин и, испуганно моргая, увидел перед собой
бородатую рожу. И еще он увидел, что сидит в какой-то коляске, а фонарь на
столбе теперь уже вовсе и не электрический, а какой-то странной конструкции
с самым настоящим фитилем и слабым, мерцающим язычком пламени.
Пахло сапожным кремом и конюшней. И едва Коркин отметил это, как
где-то впереди захрапела лошадь и бородатая рожа, матерно ругаясь, заорала:
- Ну, стерва, нешто пьяных не видела?
Щелкнул кнут. Коляска качнулась, сдвинулась с места, а рожа снова
обернулась, склонилась над Коркиным и настойчиво повторила:
- Барин, куда ехать-то? - и вдруг расплылась в жуткой улыбке. - Семен
Иванович, батюшка! Тьфу ты, а я вас и не признал в темноте-то! Столько лет
вожу и не признал... Но! Собачье отродье! Пошла... - Снова щелкнул кнут, и
коляска затряслась по булыжной мостовой.
- А вы, значит, батюшка, с перепою... - ласково забубнил кучер. - Это
бывает... А Василиса Петровна-то, поди, заждались? Оно, конечно, дело
семейное...
Коляска петляла по каким-то темным переулкам. Колеса с плеском
врезались в вонючие жирные лужи. Тусклый свет редких допотопных фонарей
вселял в душу ужас. Прохожих не было. Коляску трясло и бросало из стороны в
сторону.
"Куда он меня везет? - мучительно соображал Коркин. - Куда? Зачем?
Черт знает что мерещится. Неужели я так много выпил? А все эти наливки
дурные... И карты... Пора, определенно пора с этим кончать... - вздохнул
Коркин. - Хе-хе! Отстал от века! Теории... Эх, непутевая жизнь. И дома
опять скандал будет... Вопли всякие... А пусть везет, черт с ним...
Наверное, это сон... " Коляску тряхнуло еще два-три раза, и они
остановились у большого, едва выступающего из темноты дома. У подъезда
тускло мерцал старинный фонарь. Извозчик полез рукой куда-то за отворот
кафтана, достал бутыль, приложился к горлышку, крякнул:
- Приехали, ваше благородие!
Коркин взглянул на бутыль и облизал пересохшие губы. Привычным
движением руки он полез в карман за деньгами и тут только с ужасом заметил,
что изменился не только мир вокруг него, изменился и он сам. Вместо
привычного финского костюма и польского плаща на нем оказалась шинель
казенного образца и какие-то манишки, сюртуки и брюки покроя шестидесятых
или семидесятых годов минувшего столетия. У себя под носом он обнаружил
неизвестно когда успевшие вырасти усики, а на подбородке короткую козлиную
бороденку.
Протягивая извозчику плату, Коркин успел разглядеть при тусклом свете
фонаря, что вместо привычного металлического рубля он держит в руках рубль
с изображением какого-то государя-императора - в самодержцах Коркин
разбирался плохо, но сам факт превращения нормальных денег в старинную
монету подействовал на него угнетающе.