"Анатолий Борисович Шалин. Сокровище " - читать интересную книгу автора

взял его для наглядности. Возвращаюсь во двор, сую ему колечко под нос.
Вот, мол, что мне примерно требуется.
- Достань, -говорю ему, - что-нибудь из этого металла и хоть всех забирай.
А сам думаю - где тебе золотишко иметь, теперь-то ты от меня отвяжешься!
Иностранец взял колечко, повертел его, удивленно, вскинул на меня свои
глазищи, возвратил кольцо, повернулся и поплелся в лес. А я стоял и
смотрел ему вслед, и вроде жалко мне его было, и щенков жалко, и денег, и
на душе как-то пакостно; и злюсь уже на себя: кажется, все правильно,
отшил его как полагается, а вот поди ты... жалко.
"Все же, - думаю, - свинья ты, братец Лестел, порядочная. Одного щенка мог
бы и подарить - убыток не большой".
Плюнул я и решил сходить к Марку, у него всегда бутыль имеется. "Выпью,-
думаю,- немножко, авось полегчает". Прибрал я корзину со щенками, запер
Дорис, дом закрыл и покосолапил к Марку. Посидел у него. Поболтали о том о
сем. Между прочим, выяснил, что зря на свою Дорис грешил: на Иностранца,
оказывается, ни одна собака в поселке ни разу не тявкнула. Чем-то он их,
видимо, умел приворожить. Часок мы с Марком посидели, повспоминали разные
загадочные случаи, и потопал я домой. Поздновато уже было, по еще довольно
светло. Солнце только собиралось сматывать удочки и висело низко-низко,
над самым лесом.
Открываю калитку, захожу во двор, смотрю - Иностранец. Сидит на крылечке,
дожидается, а рядом с ним небольшой серый мешок валяется.
- Опять ты здесь, - говорю. - Ну что мне с тобой делать?
Заметил он меня, вскочил, рванул свой мешок и высыпал содержимое на
крыльцо. Солнце в это время как раз закатывалось, лучи так и чиркнули по
крыльцу. Мне в первую секунду показалось, будто все крыльцо вспыхнуло,
даже глазам больно стало. Пригляделся я и обомлел, стою и шевельнуться не
могу - все крыльцо золотыми самородками усыпано. И каждый сияет, словно в
кислотах вымытый. Я этого зрелища, наверное, до смерти не забуду. С минуту
я так стоял и смотрел, и он стоял и на меня смотрел. Потом я понемногу
пришел в себя.
"Что за наваждение?" - думаю.
Взял один слиток, чувствую - тяжесть, все, кажется, без обмана, а он ждет,
смотрит на меня умоляюще. Вытащил я ему корзину со щенками.
- Бери, - говорю. - Твои! Кормить их молоком надо, мясом и прочими
продуктами.
Он кивает - все, мол, понимаю, не волнуйтесь, а сам такой счастливый,
словно не щенков у меня выменял, а чистые бриллианты.
Мне тогда уже не до него было, стал я все с крыльца сгребать и домой
перетаскивать, а Иностранец взял корзину под мышку и, поглаживая и лаская
ее обитателей, не торопясь направился к лесу. Больше я его не видел.
Потом уже в городе, когда в банк золото сдавал, подсчитали все, и вышло,
что он мне больше чем на миллион приволок; как он умудрился такую тяжесть
дотащить, уму непостижимо. Вот и выходит, что за четырех щенков мне
миллион заплатили; кому расскажу - все смеются, не верят, а между тем -
это так! Я теперь в этих краях самый богатый человек.
Лестел приосанился, смахнул воображаемую пылинку с дорогого охотничьего
костюма, довольно усмехнулся и с некоторым пренебрежением посмотрел на
походные куртки своих слушателей.
- Впрочем, - заметил он, - у меня двенадцать сыновей. Каждый норовит