"Анатолий Борисович Шалин. Лицо" - читать интересную книгу автора

картоне. Пахло красками. Старик пристально наблюдал за действиями юного
хозяина, пытавшегося навести хоть какое-то подобие порядка, и у него
появилось такое ощущение, словно все это уже было - и эта комната, и
сохнувшие картины в углу, и все, что произойдет далее.
- Вы не возражаете, Алексей Владимирович, если мы сейчас же и начнем? -
спросил нетерпеливый художник, бросая на фигуру старика алчные взгляды.
- Да. Конечно. У меня редко бывают свободные вечера. Сам понимаешь,
здоровье...
- Это ничего. Я работаю быстро. Все основное, думаю, успеем сделать за два
- три сеанса. В дальнейшем вас можно даже не беспокоить. У меня, знаете
ли, феноменальная зрительная память. Вас, например, я уже видел, кажется,
вчера в парке. Правда? Вы еще сидели на скамеечке.
- Верно, я там был, - старик внимательно наблюдал за приготовлениями
художника. У парня все было под рукой, и, непринужденно поддерживая
разговор, он уже начинал наносить на холст первые линии будущего портрета.
Писал он действительно быстро, можно сказать, играючи. Через старинное
зеркало, висевшее на противоположной стене, старик мог наблюдать второе
рождение своего лица.
Мальчишка работал виртуозно. Его мазки были точны и безжалостны. Кисти
менялись с потрясающей быстротой. Старик следил за его руками, забыв обо
всем. "Из этого парня будет толк! - думал он.- Как пишет! У него
потрясающая для такого возраста техника! Я наблюдал работу сотен
художников, но ничего подобного не встречал. Это какое-то колдовство. Он
же гений! Только гелий может так наплевательски относиться к основным
законам своего ремесла и при этом побеждать!"
Проходил час за часом. Давно уже наступила ночь, но ни старик, ни художник
не замечали времени. Они творили вместе: один руками, другой взглядом.
Уже почти под утро художник бросил кисти и отступил к стене.
- На сегодня хватит. Правда, неплохо получается? - спросил он подошедшего
к нему старика, и они стали смотреть вместе. Собственно, портрет был почти
готов. И Александр устало начал вытирать руки, запачканные красками.
- Еще два - три сеанса и готово. Детали, как я и предупреждал, можно будет
доделать потом,- сказал он и улыбнулся. И старик узнал эту улыбку, и
подумал, что так может улыбаться только молодость, полная веры в свои
силы. Старику хотелось обнять мальчишку, посмотреть ему в глаза и сказать,
что парень - гений, но старик стоял и молчал, переводя взгляд с художника
на портрет, и обратно. Он знал, что парню не нужны его похвалы, что тот и
сам обо всем догадывается.
Вернувшись домой, старик долго рылся в своих прежних набросках, рисунках,
этюдах. Он вспоминал эпизоды своей неудачной карьеры живописца и искал в
своей старой, заброшенной комнатке одну вещь. Когда-то, очень давно, к
нему тоже приходил человек и заказал портрет, но потом так и не явился за
ним.
И вот откуда-то из под старых пропыленных картонов, альбомов с рисунками,
пожелтевших и выцветших конвертов с древними марками и никому уже не
нужными письмами, он вытащил то, что искал, и, положив перед собой на
столе, долго рассматривал при свете тусклой, ободранной лампы.
Это было совсем другое. И здесь было мастерство, талантливость, но на
одного мазка для вечности. И лицо на портрете было чужим. И старик уже не
был уверен, что тот мальчишка - его молодой двойник, но в сердце старика