"Анатолий Шалин. Заблудились" - читать интересную книгу автора

после чего окончательно скис и заторопился назад к машине. Думаю, лишь
после этих визуальных наблюдений представителей местной фауны он убедился,
что мы в самом деле заехали в доисторические времена.


У машины нас ожидал сюрприз.
На полянке в трех метрах от аппарата, потрескивая сухими ветками, пылал
большой костер. Над костром на некоем подобии вертела поджаривалась,
брызгая горящим жиром, туша доисторического оленя.
А у огня, богатырски развернув плечи, сидел на корточках Вася и
заклеивал окровавленную левую щеку лейкопластырем. Рядом, тесно прижавшись
к Васе, вылизывая банку с остатками сгущенки, мурлыкало от удовольствия
загорелое, косматое существо.
Заметив нас, существо насторожилось, однако Вася успокаивающе похлопал
его по плечу:
- Кушай, кушай, дорогая. Не обращай внимания, детка. - Нам же Вася
радостно сообщил: - Ее зовут Му. Для друзей - просто Мурочка.
Представляете, мужики, я познакомился с ней, можно сказать, в самый
критический момент. Один мухомор, из местных, гнался за ней с дубиной.
Вообразите только, девочка утверждает, что он собирался ее скушать!
Правда, я у него отбил аппетит. Дубиной-то он здорово махал. - Вася
осторожно дотронулся до заклеенной щеки. - А вот о боксе, фехтовании,
приемах вольной борьбы никакого представления! Село!
- Все это прекрасно, Василий, - сказал Семин, - но хотелось бы знать,
что с машиной?
- Чиним! - бодро ответил Вася, затем снял с себя кожаную куртку и
набросил на голые плечи спутницы. Сделано это было вовремя. Уже начинало
темнеть, появился легкий вечерний холодок, на Мурочке же, кроме
набедренной повязки из полинялой тигриной шкуры и ожерелья из лошадиных
зубов, не было ровным счетом ничего. И это обстоятельство уже начинало
смущать Семина, который, оценив стройную фигуру Мурочки, стал стыдливо
опускать глаза и отворачиваться.
- Мясо, по-моему, готово, - сказал я, чтобы хоть как-то разрядить
обстановку. - Тебе какой кусок отрезать? - обратился я к Семину.
В ответ Бенедикт промычал что-то совершенно невразумительное,
закашлялся и полез в кабину искать свой носовой платок.
Василий же, не обращая внимания на терзания Семина, активно ухаживал за
Мурочкой. Отрезал ей лучший, аппетитный кусочек. Когда же она довольно
заурчала и прижалась к нему, нежно обнял ее за талию и доверительно
сообщил нам:
- Васю любят.
И этой фразой добил Бенедикта Степановича.
Семин подавился куском оленины, долго кхекал, сопел и бегал вокруг
костра. Вечером же перед сном, когда Вася ушел провожать Мурочку куда-то в
лес, Бенедикт окончательно рассвирепел и заявил мне:
- Вернемся в институт, не я буду, но поставлю вопрос о моральном
разложении.
- А! Бросьте, Беня! - не выдержал я. - Не поможет. Васю не
перевоспитаешь... Так же, впрочем, как и нас с вами... Вопросы ставить уже
пробовали не единожды! Еще после знаменитой экспедиции Ахеменидова в