"Варлам Шаламов. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

Варлам Шаламов


ВОСПОМИНАНИЯ


НЕСКОЛЬКО МОИХ ЖИЗНЕЙ[1]

Я пишу стихи с детства. Мне кажется, что я писал стихи всегда. И все
же...
Мне пятьдесят семь лет. Около двадцати лет я провел в лагеряхи в
ссылке. По существу, я еще не старый человек, ибо время останавливается на
пороге того мира, где я провел двадцать лет. "Подземный" опыт не увеличивает
общий опыт жизни - "там" все масштабы смещены, и знания, приобретенные
"там", для "вольной жизни" не годятся. Мне не трудно вернуться к ощущениям
детских лет. Колыму же я никогда не забуду. И все же это жизни разные. "Там"
я не всегда писал стихи. Мне приходилось выбирать между жизнью и стихами и
делать выбор (всегда!) в пользу жизни.

Я хорошо помню Первую мировую войну, "германскую" войну, телеги с
новобранцами, пьяными, "Последний нынешний денечек", немецких военнопленных,
переловивших всех городских голубей. С 1915 года голубь перестал считаться
священной птицей в Вологде. Оба моих брата были на первой войне. Второй
брат, красноармеец химической роты, убит на фронте во время гражданской
войны. Отец ослеп после смерти сына и целых тринадцать лет еще жил -
слепым...

Случилось так, что в жизни моей не было человека, который открыл бы мне
поэзию, русскую поэзию, который прочел бы со мной живым языком живые стихи
Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Я двигался ощупью от книги к книге медленным
и неэкономным путем. Хлебников стал моей потребностью раньше, чем Пушкин,
Северянин - раньше, чем Блок, раньше Асеев, чем Анненский. Не говоря уже о
вершине русской поэзии - Тютчеве. Не было в моей юности человека, который
научил бы меня любить стихи. Этим человеком бывает школьный учитель, старший
брат, отец, мать. Мама моя могла бы это сделать, как я догадывался позже,
когда думал о ней уже после самой последней разлуки. Мама моя была человеком
крайне тонкой нервной организации. Помню, она не могла сдержать слез, слушая
музыку - всякую музыку, не исключая и самой бравурной. Симфонический
оркестр, рояль и скрипка приводили ее в трепет, почти к истерии. Мама моя
знала бесконечное количество стихов - главным образом классиков.
Всевозможные стихотворные цитаты хранились в маминой памяти на все случаи
жизни, - я думаю, что стихи играли в ее жизни роль очень большую и вполне
реальную.
Стихи в маминой памяти закреплялись как жизненные наблюдения, но не как
музыкальные аккорды. Мама и не пыталась понять тайну воздействия искусства
на человека.
Не отличая минора от мажора, мама плакала. Тогда было время явления
детекторных приемников, гигантских антенн. Я хотел поставить ящик с
наушниками в комнату мамы.
- Нет, нет. Я буду целый день плакать.