"Михаил Шалаев. Владыка вод" - читать интересную книгу автора

повозках. Ведь, как известно, дожди действуют на соль весьма пагубно..."
Ах ты, старый жулик! Тогда и дождя-то ни одного не было! М-м... Или
был? Но так, или иначе, а денег в казну поступило ровно вполовину от
ожидаемого. Доминат выругался одними губами и приказал привести на допрос
тех троих, из тюрьмы.
Когда арестованные оказались перед ним, Нагаст Пятый долго
разглядывал их. У парня глаза красны от бессонницы, вид измученный и
подавленный. А девицы, и действительно, поражавшие одинаковостью, были
уже, видать, чуточку не в себе: все косились друг на друга, и в лицах
что-то дергалось. На вопросы они отвечали шепотом, чуть слышно, но
одновременно, вместе, как и докладывал вчера вечером лавочник. Выяснив
обычные вещи - кто, откуда - доминат спросил, как случилось, что их стало
две. Тут девицы залепетали было что-то о колдовстве, но вдруг разом, будто
по слышному им одним счету, истошно завопили: "Замолчи! Лепешка коровья!"
Потом последовало еще несколько сильных сравнений, потом что-то
непонятное: "Это я первая пришла!", после чего девицы дружно проявили
намерение выцарапать друг другу непрозрачные глаза, однако обе испугались
и в завершение всего разрыдались ужасными голосами. Доминат понял, что от
них толку не добиться. Он поморщился и сделал рукой жест - увести. Девицы
ушли, шагая в ногу.
Перед ним остался один парень, носящий веселое имя Свисток. Молодой
доминат спросил его, как все это произошло, добавил - дело явно пахнет
колдовством и напомнил, что с колдунами в мирном Поречье не шутят. В
глазах Свистка мелькнуло что-то на миг, но это был только миг. Он
отрицательно затряс русыми вихрами: не знаю. Доминат этот миг не упустил
из виду, но решил не настаивать. Пока. А вот эти... - он мотнул пятизубой
короной туда, где стояли только что одинаковые, - говорили что-то о
колдовстве. Ты сам, случаем, не... того? Не увлекаешься? Теперь Свисток
отвечал уже твердо и решительно: нет.
Молодой Нагаст ничего больше не спросил, задумался. Юнец, конечно,
что-то знает. Заставить его говорить легко: для этого во дворце есть
подвал, а в подвале - большой мастер, который давным-давно даром ест хлеб.
Правда, раньше у него работы хватало. Нагаст вспомнил, как лет пяти от
роду видел казнь, которые тогда уже стали большой редкостью. Голову
осужденного зажали специальной колодкой, палач взошел на помост и поднял в
вытянутой руке блестящую спицу, показывая ее народу. Потом он нагнулся -
всего на мгновенье - и тут же выпрямился, но спица, которую он вновь
показывал людям, была окровавлена и дымилась, а тело преступника в этот
короткий момент дернулось и обвисло в колодке...
А что? Может быть, казнить этого Свистка? Одним свистком больше,
одним меньше... Сам-то он, видимо, не колдует. С девицами ему могли и
норики насолить - говорят, случается такое... Но дело не в том. А в том
дело, что очень скоро придется назначать Высокое заседание, да объявлять
старому жулику, всхолмскому архигеронту, войну. А сейчас как раз ярмарка,
в городе много народу - казнь окажется весьма кстати. Это полезное зрелище
накануне войны. А то в последнее время страха совсем не стало...
Оторвавшись от размышлений, доминат круто повернулся к Свистку и
сказал, глядя в упор:
- В общем, так: даю тебе время до завтрашнего утра. Если все
останется так, как есть - пеняй на себя (а как ты сумеешь расколдовать,