"Карина Шаинян. Минтай" - читать интересную книгу автора

тому, что жизнь Ивана Петровича явно удалась, это все были слухи,
распускаемые недоброжелателями.
Артур привык доверять Ивану Петровичу, видя в нем наставника, и изредка
вел с ним задушевные беседы, поверяя старому знакомому свои горести.
Разговоры приносили облегчение, несмотря на то, что Иван Петрович никак не
хотел вникать в напряженную внутреннюю жизнь Артура, ограничиваясь размытыми
советами зажить наконец по-человечески. Натыкаясь на вопрос, как это
сделать, Иван Петрович становился невнятен и, отводя глаза, хмыкал, что это
надо самому понимать. Впрочем, обычно дело обходилось бытовой болтовней.
Особенно Ивана Петровича волновала убогая квартира Артура. Артур с
раздражением догадывался, что Иван Петрович направляет беседу в такое
приземленное русло нарочно, то ли из жалости, то ли из презрения, то ли
потому, что о главном просто не принято было упоминать в приличном
обществе, - но сам заговаривать об этом главном опасался.

В окно неслись отдаленные бравурные марши, зычные крики, искаженные
микрофонами, и гул возбужденной толпы. Артур сидел у окна, на подоконнике
перед ним стояла ополовиненная бутылка портвейна. "Веселятся..." -
озлобленно думал он. Скопившиеся на площади люди казались ему
отвратительными рыбинами, смерзшимися в магазинном холодильнике в единую
массу. Артур, скривившись, налил еще и вспомнил сына Ивана Петровича;
взволнованные и строгие глаза Вовы, казалось, смотрели на Артура с
укоризной. Одиночество стало острым как никогда. Артур поболтал вино в
бутылке, любуясь тяжелыми бурыми волнами, и встал.

- А почему бы и нет, - сказал он пустой комнате, криво улыбаясь. Его
охватила радость, смешанная со стыдом. Он представил себе Люду, как она
возбужденно подпрыгивает на берегу лужи, тревожно и счастливо улыбаясь,
переживая за школьников - сама похожая на школьницу, милую и озорную. Артур
вдруг понял, что Людочка ждет его на площади - возможно, уже не первый раз.
Он выскочил из дома, натягивая на ходу куртку, в страхе, что новое чувство
может угаснуть так же быстро, как и вспыхнуло. Артур не был уверен, что ему
позволят участвовать в соревновании еще раз, но прятаться он больше не
будет. Это просто свинство - прятаться. У людей праздник, а он сидит над
бутылкой и исходит завистью и злобой.
Туманные улицы были пусты. Несколько раз звуки, доносящиеся с площади,
утихали, задавленные домами, и Артур каждый раз замирал в испуге, хотя и
понимал, что соревнование не может закончиться так быстро. Наконец он
добежал до последнего поворота; неожиданно громко грянул оркестр, и Артур
уперся в спины людей, стоящих в проходе между трибунами.
Отчаянно работая локтями и подпрыгивая, он наконец смог встать так,
чтобы видеть лужу. Его сторонились, но Артур, охваченный энтузиазмом, не
обращал на это внимания. На берег лужи выходила девочка с двумя косичками -
из-под синей куртки сияла белизной блузка, красные сапожки были почти не
запачканы, бледное личико дрожало от подавленных слез. "Только по щиколотку
засосалась, - вздохнули рядом с Артуром, - жаль, хорошая девочка".
Распорядитель уже объявлял следующего конкурсанта. Артур увидел Люду - она
стояла на противоположной трибуне, держа за рукав закаменевшего лицом Ивана
Петровича. Артур вдруг понял, что сейчас произойдет, и ему стало душно. Люди
снова показались рыбами, но теперь Артур был одной из них и чувствовал, как