"Ника Шахова. Улюбка Авгура [D]" - читать интересную книгу автора

бледно-розовые ломтики домашней буженины, малосольные пупырчатые огурчики
и влажные веточки укропа. Обалдеть.
Я вспомнила, что в последний раз ела ранним утром. И тут стыд и
отчаяние, отчаяние и стыд железными кольцами скрутили грудную клетку и
обожгли горло.
- Нюся! Сем Семыч!
И как я, дурья башка, могла забыть про кота? Он мне это обязательно
припомнит. Он все припоминает, когда подходит срок.
- Да я давно его покормила, не переживай, - просто ответила Нюся. Я
сорвалась с места, кинулась к ней, ненароком задев бедром легкое кресло и
опрокинув его навзничь, чмокнула Нюсю в морщинистую дряблую щеку:
- Ты золото, Нюся, самое настоящее золото! Если бы не ты...
Старушка расплылась в довольной улыбке, прикрывая сухой ладошкой
щербатый рот. Однако выглядела она не очень. Еще постарела.
- И тебе не мешает поесть по-человечески, - назидательно сказала она
в ладошку, - К чему покусовничать? Я борща наварила, как ты любишь, с
мозговой косточкой. Пирожки испекла. Как знала, что приедешь, - ее круглые
сорочьи глаза увлажнились, - От ужина осталось рагу из куриной грудки с
шампиньонами, рисом, сладким перцем и помидорами. Есть холодец с хреном,
но не знаю, застыл ли. А хрен в этом году задиристый - жуть, до самых
костей пробирает. Могу сделать...
- Да-да, - прервала я Нюсю, иначе перечисление блюд грозило
затянуться до вторых петухов, - Сначала мы поговорим, а потом я спущусь на
кухню. Ступай, Нюсечка.
И она испарилась.
Я вернулась к креслу, которое преспокойненько стояло на своем месте.
Неужели глюки?
- Ваше здоровье!.. Так на чем мы остановились? - спросила я,
отправляя в рот самый большой и жирный кусок буженины.
- Э-э-э... - проблеял Макс, - Не так-то просто начать. Понимаешь?
Продолжая жевать сочное мясо, я кивнула. Конечно, понимаю. Всегда
проще сделать, чем объяснить что да как. Но объяснять, - я тяжело
вздохнула, - как правило, приходится.
- Все э-э-э... началось с того... - сказал кузен и осекся.
- Что умер дядя, - закончила фразу Грета. Она отложила мундштук и
направилась к свободному креслу.
- Да. Дядя умер внезапно: раз - и инсульт, - затараторил Макс,
захлебываясь словами, - Ни чем не болел, ни на что не жаловался, кроме...
ну ты сама знаешь...
И точно, я знала. У дяди был геморрой. Он твердил о нем с утра до
вечера. Будь его воля, он твердил бы и с вечера до утра, но ведь и ему
нужно было когда-то спать.
- И вдруг он умер. И мы... мы...
- Растерялись, - подсказала я, кивнув головой. Охотно верю. Мне тоже
казалось, что дядя будет вечен, как небо, солнце, звезды, земля, Красная
площадь, как дураки и дороги, как хроническое ожидание конца света и
неистребимые надежды на лучшее.
Но дядя все-таки умер. Нет, не верю! Этого не может быть, потому что
не может быть никогда! Сейчас откроется дверь, и в комнату войдет дядя. И,
хитро прищурившись, спросит: "По какому случаю выпиваем?"; И что я ему