Глава 19

Я пригласил Джозефа Хьюза и Джорджа Барне-та на ленч в ресторан при гостинице «Раннимид», окна которого выходили на Темзу. Вскоре к нам присоединилась Никки Пейн, помощница солиситора из фирмы Брюса. Я долго и с большим тщанием выбирал место сбора. Хотелось, чтоб остановка была мирная, успокаивающая, не вызывающая никаких стрессов. Потому как мне нужно было рассказать кое-что Джозефу и Джорджу, поведать о своих недавних открытиях, а потом попросить их о помощи.

И вот все мы четверо уселись за столик у окна: Никки рядом со мной, Джозеф и Джордж напротив. Поболтали о разных пустяках, в том числе и о погоде, наблюдая за тем, как проплывают по реке прогулочные катера, улыбались, глядя, как утка выстраивает, а потом ведет свой большой выводок вдоль береговой линии. Все немного расслабились, успокоились, а бокал холодного «Шабли» привел моих гостей в хорошее расположение духа.

И вот, съев ленч, который принесли из буфета, мы перешли к кофе, и я начал рассказывать им об убийстве Скота Барлоу. О том, как по обвинению в этом убийстве был арестован Стив Митчелл и как сейчас проходит процесс по его делу в суде Короны в Оксфорде.

— Да, читал об этом в газетах, — закивал Джордж. — Вроде бы получается, нет особых сомнений, что именно он совершил это, если, конечно, верить написанному.

— Никогда не верьте тому, что пишут в газетах, — серьезно заметил я. — Лично у меня нет ни малейшего сомнения, что Стив Митчелл невиновен. Его подставили.

И Джозерф, и Джордж взирали на меня с выражением крайнего недоверия. Так смотрят люди на какого-нибудь политика, с пеной у рта уверяющего, что он успешно решает проблемы наркомании и нелегальной иммиграции.

—Да, это правда, — сказал я. — И, по моему мнению, подставил его вот этот человек. — Я выложил на стол копию снимка, который показывал Патрику Гамильтону.

Впечатление он произвел. Джозеф и Джордж так и отпрянули, словно человек мог выпрыгнуть из фотографии и наброситься на них. Джозеф даже задышал как-то странно, прерывисто и часто, и я испугался, что он вот-вот потеряет сознание прямо тут, за столом. А Джордж сидел прямо, стиснув зубы, не отрывая взгляда от мужчины на снимке.

—Все в порядке, друзья мои, все нормально, — пытался успокоить их я. — Его здесь нет. И он понятия не имеет, где мы сейчас. И что я знаком с вами, тоже не знает.

Но все эти мои уверения толку не возымели. Собеседники мои по-прежнему смотрели испуганно.

— С вашей помощью, — добавил я, — я засажу этого типа за решетку, и уж оттуда ему до вас не добраться.

— Джулиан Трент тоже был за решеткой, — пробормотал Джозеф. — Но… — Тут он осекся, видимо вспомнив, что именно благодаря ему Трент вышел на свободу. — Кто сказал, что он нас оттуда никогда не достанет? Где гарантии?

— Лично я согласен с Джозефом, — озабоченно хмурясь, заметил Джордж. — Джулиан Трент повторит тот же фокус, его отпустят, и что тогда будет с нами?

И я понял, что сейчас их потеряю.

— Прежде позвольте объяснить, что именно я собираюсь сделать, — сказал я. — А уж потом решайте, сможете помочь мне или нет. И еще, Я собираюсь найти и вывести на чистую воду этого типа вне зависимости от того, станете вы помогать мне или нет. Конечно, с вашей поддержкой будет легче.

И вот мы с Никки рассказали им все, что удалось узнать.

— Но зачем вам мы? — спросил Джозеф. — Почему просто не пойти в полицию со всеми этими данными? Пусть они им и займутся.

— Пойти, конечно, можно, — сказал я. — Но, во-первых, на то, чтоб расследовать это дело, у полиции уйдут годы, и, пока они будут этим заниматься, Стива Митчелла обвинят в убийстве и приговорят. Ну и, во-вторых, как вам обоим хорошо известно, гораздо проще оправдать человека на первом процессе, нежели дожидаться потом пересмотра дела.

— И что же вы собираетесь делать? — спросил Джордж.

Я рассказал им.

Мне пришлось довериться этим людям, и я попросил их, в том числе и Никки, никому и ни при каких обстоятельствах не говорить о моих планах. А потому я рассказал им много, но не все. Я подумывал о том, чтоб показать им и другие снимки полного разгрома моей квартиры, которые лежали в кармане пиджака. Но потом отказался от этой мысли. Ведь тогда Джозеф и Джордж поймут, что я оказался в той же ситуации, что и они. И еще не хотелось, чтоб Никки узнала неудобную правду: что мне угрожали, требовали, чтоб я повлиял на исход процесса. Ведь если это произойдет, положение обязывает ее рассказать обо всем этом суду или же Брюсу, своему непосредственному начальнику. И мне вовсе не хотелось связывать ее какими-то излишними обязательствами передо мной и совершать поступки, противоречащие закону.

И вот наконец я закончил, и какое-то время все сидели молча, переваривая информацию. Первым нарушил молчание Джордж.

— Так вы действительно думаете, что это сработает? — спросил он.

— Во всяком случае, попытаться стоит, — ответил я. — Думаю, все получится, если вы двое исполните свои роли.

— Ну, не знаю, — протянул Джозеф. К нему вновь вернулись страх и неуверенность. — Я должен думать о Бриджит и Рори.

— Ладно, я в игре, — с улыбкой сказал Джордж. — Очень уж хочется увидеть, какая у него будет рожа, когда…

— Вот и прекрасно, — вставая, сказал я. — Пошли. Вернее, поехали. Хочу показать вам кое-что.

Боб отвез нас примерно на полмили от ресторана, к дальнему концу лужайки Раннимид, и остался ждать в машине, пока все мы отправились на прогулку. Стоял ясный весенний день, сияло солнце, но в воздухе чувствовался холодок, особенно на открытом пространстве. Лужайка была почти безлюдна, и мы довольно быстро прошли по траве несколько сот ярдов, пока не оказались перед небольшим округлым сооружением в классическом стиле, что было возведено на постаменте у подножия холма Купера.

Я не случайно пригласил своих гостей на ленч в Раннимид. Именно здесь 15 июня 1215 года короля Иоанна Безземельного заставили подписать Великую хартию вольностей. Хартия эта легла в основу английской конституционной практики и законодательства, именно в ней были прописаны права быть судимыми равными себе, а именно — судом присяжных.

Мемориал в честь подписания Великой хартии был построен в 1957 году на добровольные пожертвования свыше девяти тысяч адвокатов, членов Ассоциации американских юристов — в знак признательности этому важнейшему из древних документов, позволившему создать законодательство не только нашей стране, но и всей западной цивилизации. Сам мемориал был прост по конструкции и состоял из восьми изящных колонн, поддерживающих невысокий двухступенчатый купол футов пятнадцати или около того в диаметре. Под куполом, в самом центре мемориала, высилась простая семифутовая колонна из британского гранита, на которой была выбита надпись: «В ПАМЯТЬ О ВЕЛИКОЙ ХАРТИИ ВОЛЬНОСТЕЙ, СИМВОЛЕ СВОБОДЫ В РАМКАХ ЗАКОНА».

Каждый юрист, не исключая и меня, знал, что большинство статей тех законов были далеки от совершенства, часть впоследствии исключили, часть заменили новыми. Однако в судах Великобритании до сих пор опирались на четыре основополагающие статьи, они просуществовали вот уже восемьсот лет, а были приняты и подписаны именно здесь королем Иоанном Безземельным. Одна из этих статей относится к свободе Церкви от государства, или вмешательства Короны. Вторая — к старым свободам и традициям города Лондона и других городов. И, наконец, последние две статьи — к свободе личности. В переводе с оригинала, то есть с латыни, где под словом «Мы» имеется в виду «Корона», они звучат примерно так:

«Ни один свободный человек не может быть схвачен, помещен в тюрьму, лишен имущества или объявлен вне закона или же подвергнуться каким-либо иным видам насилия; не можем Мы ни проклясть его, ни посадить в тюрьму, за исключением тех случаев, когда того требует закон. И он может быть судим равными себе или по законам земли, на которой ответ».

И ниже:

«Никого не можем лишить его прав или правосудия».

Эти четыре статьи обеспечивают нам свободы, которые большинство из нас воспринимает как должное. И только когда возникают вдруг люди, подобные Джулиану Тренту или его крестному отцу, когда они нарушают эти законы, мы вдруг понимаем, что это означает, когда человека лишают прав без суда и следствия, когда его подвергают насилию и отбирают у него имущество, не считаясь с законами страны и общества.

По дороге к мемориалу я рассказал своим спутникам о той памятной встрече, что произошла здесь давным-давно. Пояснил, что именно здесь, на этом месте, собрались английские бароны и король Иоанн, и как они принудили его подписаться под этим документом, лишавшим его автократии, полной безраздельной власти над своими подданными. И как, в свою очередь, бароны вместе с королем договорились править по законам и обеспечивать основные свободы своим подданным.

И вот я привалился спиной к гранитной колонне, на которой была выбита эта священная для меня надпись.

— Так вы поможете мне? — спросил я Джозефа. — Поможете добиться правосудия, защитить наши свободы и права по закону?

— Да, — ответил он, глядя мне прямо в глаза. — Помогу.

Боб отправился в северный Лондон, развозить Джозефа и Джорджа по домам, а Никки повезла меня на железнодорожный вокзал в Слоу.

— Мистер Мейсон? — спросила она по дороге. –Да?

— А то, что вы делаете, абсолютно законно? Какое-то время я молчал. Потом ответил:

—Не уверен. В Англии, насколько мне известно, нет закона, обязывающего сообщать в полицию о преступлении, в том случае, конечно, если вы не стоите сложа руки и смотрите, как оно совершается. И вмешательство полиции могло бы спасти ситуацию. То же относится и к украденному имуществу, а также к проявлениям терроризма. Закон не обязывает рядовых членов общества сообщать о поступках других людей лишь на том основании, что поступки эти незаконны и гражданам это известно. — Она сидела молча, целиком сосредоточившись на вождении и, по всей видимости, пытаясь осмыслить услышанное. — Я ответил на твой вопрос?

— Да, — сказала она. — Мне все ясно.

— Что, возникли проблемы? — спросил я.

— Нет, — не слишком уверенно ответила она. — Не думаю. Просто не хотелось бы… вляпаться в неприятности.

— Все будет нормально, обещаю, — сказал я. Ведь это мне, а вовсе не ей грозили неприятности за то, что не сообщил суду об угрозах и попытках оказать на меня давление.

Она высадила меня у станции и, уже отъезжая, махнула на прощание рукой. Интересно, подумал я, поедет ли она к Брюсу рассказать ему обо всем. Взглянул на часы. Уже четверть пятого, сегодня пятница, а слушания возобновятся в понедельник в десять утра. Даже если сейчас она звонит Брюсу, остановит ли это меня? Возможно. Но рискнуть все равно стоит. Я не мог не рассказать о своих планах Никки. Мне все еще была нужна ее помощь.

Я ждал на платформе поезда, и тут зазвонил мобильник.

— Алло? — ответил я.

— Нарываешься? Что еще нужно с тобой сделать, чтоб ты исполнил приказ? — прозвучал знакомый шепоток.

— Да у тебя воображения не хватит! — рявкнул я в ответ и отключился.

Наверное, он так и не понял, насколько напугали меня прежние его выходки. Да я до сих пор его боялся.

И позвонил Элеонор.

— Свободна сегодня вечером?

— Весь уик-энд, — радостно сообщила она.

— Вот и отлично, — сказал я. — Тогда начинай собирать сумку прямо сейчас. Сложи все самое необходимое, без чего не мыслишь своего существования, поезжай на станцию Ньюбери и жди меня там.

— Джеффри, — голос ее опять звучал встрево-женно. — Ты меня пугаешь.

— Элеонор, прошу тебя, — сказал я, — делай, что тебе говорят, и живо! Уезжай от своей больницы и дома как можно дальше, потом позвони мне. — Надо действовать и соображать быстро. — Ты сейчас у себя или в больнице?

— Дома, — ответила она.

— С тобой есть кто-то еще?

— Нет. Но несколько наших еще остались в больнице.

— Позвони им, — сказал я. — Попроси, пусть придут к тебе и побудут, пока ты не соберешься. Попроси кого-нибудь подогнать машину прямо к дверям, а потом садись и уезжай. Давай! Быстро!

— Хорошо, — ответила она. — Уже бегу. — Видно, я нагнал на нее страху, голос звучал нервно.

— И смотри, убедись, что за тобой никто не едет, — добавил я. — Покружи пару раз вокруг больницы, остановись несколько раз и посмотри, не остановилась ли позади другая машина.

— Хорошо, — упавшим голосом сказала она.

— Я буду в Ньюбери через сорок пять минут, — сказал я. — Так что быстренько соберись и двигай. И избегай безлюдных переулков. Только по главным дорогам.

—Ладно, — пробормотала она. — Я все поняла. Умница девочка, подумал я.

Я сидел в поезде, нервно ерзал на сиденье, потом позвонила Элеонор и сказала, что благополучно выбралась из Ньюбери и едет сейчас по автомагистрали М4, то есть к востоку от города, и находится между тринадцатой и четырнадцатой развязками.

—За тобой кто-нибудь едет? — спросил я.

— Да вроде бы нет, не видно, — ответила Элеонор.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда встретимся на станции Ньюбери.

— Хорошо, — ответила она. — Там два выхода. Выходи со стороны платформы, там, где сойдешь с поезда. Я скоро буду.

Она подкатила к красному кирпичному зданию станции как раз в тот момент, когда я неуклюже протискивался в узкие двери со своим чемоданом и костылями. Бросил чемодан на заднее сиденье ее машины, сам уселся впереди, рядом с ней. Элеонор наклонилась и поцеловала меня в щеку.

— Куда едем? — спросила она.

— В Оксфорд, — ответил я.

Вот одно из преимуществ поселиться в гостинице, перестроенной из бывшей тюрьмы. В номер так же трудно вломиться, как некогда было трудно, даже невозможно, выйти из него. В моем номере безопасно, так что вполне можно провести здесь весь уик-энд, особенно если запереть дверь бывшей камеры на замок изнутри.

Я заставил Элеонор дважды проехать по кругу на пересечении А34 с М4 на тот случай, если за нами хвост. Но никакого хвоста не заметил.

— Ты что же, серьезно думаешь, что кто-то мог приехать в Лэмбурн и искать меня? — спросила Элеонор.

— Да, — ответил я. — Думаю, эти люди ни перед чем не остановятся. И дело тут больше не в Стиве Митчелле, теперь они спасают свои шкуры, стараются сделать все, чтоб не сесть за убийство Скота Барлоу. Стоит убить одного человека, и дальше убивать становится гораздо проще.

Некогда в этом меня пытался убедить один из хладнокровных убийц, мой клиент, заслуженно получивший пожизненное за целую серию жестоких убийств. Уверял, что, прикончив первую пару, он дальше убивал легко и просто — «все равно, что паука раздавить».

Мы подъехали к гостинице. И тут у Элеонор зазвонил мобильный.

—Алло? — ответила она, нажав на кнопку. Потом слушала несколько секунд. — Погоди минутку, Сьюзи, — прикрыв ладонью микрофон, она обернулась ко мне. — Это Сьюзи, одна из врачей нашей больницы. Заходил какой-то молодой человек, искал меня, назвался моим младшим братом.

— У тебя есть брат? — спросил я.

— Нет, я единственный ребенок в семье.

—А этот молодой человек знает, что Сьюзи сейчас тебе звонит?

Элеонор заговорила с коллегой снова, задала подсказанный много вопрос, выслушала ответ.

—Нет, — сказала она. — Это молодой человек спросил, как пройти ко мне в комнату. Сидит сейчас там и ждет. А Сьюзи внизу.

—Дай я поговорю с ней.

Элеонор снова заговорила с подругой, потом передала телефон мне. А я, в свою очередь, сунул ей свой телефон и сказал:

— Звони в полицию. Скажешь, что в дом ворвался грабитель или насильник и что там сидит девушка, одна. — Получив такой вызов, они примчатся за считанные секунды с воющими сиренами.

— Сьюзи, — сказал я в трубку, — это Джеффри Мейсон. Я друг Элеонор.

— Да знаю я, знаю, — хихикнула она в ответ. — Вот уже несколько недель она только о вас и говорит.

— Вы там одна? — спросил я. И смех ее сразу стих.

— Да, — ответила она. — В доме никого, только тот парень наверху. Все остальные наши собрались в паб, а мне с ними идти не хотелось.

— Ситуация очень серьезная, Сьюзи, — сказал я. — Не хочу сильно пугать вас, но этот молодой человек — никакой не брат Элеонор. У нее вообще нет братьев. И я боюсь, он может быть очень опасен.

На том конце линии повисло напряженное молчание.

— Элеонор уже вызывает полицию, — сказал я.

— О господи! — воскликнула девушка дрожащим голосом.

— Вот что, Сьюзи, — спокойно и убежденно заговорил я, не желая, чтоб она окончательно впадала в панику, — поскольку он спрашивал Элеонор, пойдите и скажите ему, что она сегодня будет ночевать у своего друга в Лондоне. Может, тогда он уйдет.

— Я туда не пойду. — В голосе ее слышался страх.

— Ладно, нет так нет, — сказал я. — Тогда убедитесь, что сможете выбраться из дома так, чтоб он вас не видел, и бегите. Бегите прямо в паб и оставайтесь там, с людьми.

— Хорошо, — быстро ответила она. — Уже бегу.

— Давайте. Но только быстро и тихо. Вы по мобильному телефону сейчас говорите?

-Да.

—Тогда продолжайте говорить со мной до тех пор, пока не выберетесь из дома. Вперед!

Я слышал ее учащенное дыхание. Потом — скрип открываемой двери, затем — как она захлопнула ее за собой.

— Вот гадство, — пробормотала она в адрес всего мира в целом.

— Да тише вы! — прошипел я в телефон. Впрочем, не думаю, что она меня слышала.

Затем послышалось легкое похрустывание — это она бежала по вымощенной гравием дорожке.

— Ой, мамочки! — вдруг взвизгнула она. — Он идет за мной!

— Бегите! — крикнул я.

Уговаривать ее не пришлось. Я слышал, как Сьюзи бросилась бежать сломя голову. Потом вдруг 361 бег прекратился. Хлопнула дверца автомобиля.

—Я в машине, — задыхаясь, пробормотала Сыози. — Но забыла ключи, черт бы их побрал! — И она заплакала. — Помогите мне! — прокричала она в трубку. — О господи, только не это! Он идет по дорожке прямо ко мне!..

—Двери запереть можете? — спросил я.

— Да, — пискнула она в ответ. И я услышал щелчок, центральный замок сработал, она заперлась изнутри.

— Вот и хорошо, — успокаивающим тоном заметил я. — Клаксон у вас работает?

Я слышал, как она давит на кнопку, но гудка почему-то не было.

— Не работает, — прорыдала Сьюзи, продолжая жать на клаксон. Видно, для того, чтобы он заработал, надо было повернуть ключ зажигания.

— Где Элеонор Кларк? — услышал я голос Джулиана Трента. Звучал он приглушенно из-за запертых дверей и окон машины.

— Иди отсюда! — крикнула Сыози. — Оставь меня в покое!

Все равно что слушать радиопьесу, подумал я, — только звуки, никакого изображения. Я слышал, как Джулиан Трент яростно барабанит в окна машины, и ясно представлял эту сцену.

—Уходи, убирайся! — крикнула ему Сыози. — Я уже вызвала полицию!

—Где Элеонор? — снова спросил он.

—В Лондоне! — крикнула в ответ Сьюзи. — Со своим другом.

Молодец девочка, подумал я. Хорошо держится. Потом некоторое время было тихо, слышалось лишь учащенное дыхание.

— Сьюзи? — окликнул ее я. — Что там происходит?

— Он убежал, — ответила она. — Исчез за углом здания, там, где больница. Как думаете, он вернется или нет?

— Не знаю, — ответил я. — Но на всякий случай оставайся в машине. Мы вызвали полицию. Они уже едут. Сиди в машине, пока не появятся. — Одна надежда, подумал я, что Трент скрылся за углом здания не для того, чтоб прихватить свою знаменитую бейсбольную биту и начать прокладывать путь в машину Сьюзи.

— Кто этот тип, черт бы его побрал? — спросила она.

— Не знаю, — солгал я. — Ну, уж определенно, что не младший брат Элеонор. Может, просто какой-то маньяк, преследующий женщин.

— О господи! — повторила она, но прежнего страха и напряжения в голосе не было. — Ведь он мог меня изнасиловать.

— Нет, Сьюзи, — спокойно и уверенно ответил я. — Он не из той породы. И делать бы этого не стал. Так что успокойся, с тобой все в порядке. Опиши его полиции, и они начнут его искать. И еще попроси, пусть сходят в паб и попросят кого-нибудь из коллег побыть с тобой.

— Но мне совсем не хочется здесь торчать, — жалобно протянула она.

— Ладно, ладно, — ответил я. — Посиди еще немного. А потом делай что хочешь.

К этому времени она почти совсем успокоилась. Видимо, ветеринары народ закаленный.

—Полиция прибыла, — в голосе ее слышалось облегчение.

—Вот и прекрасно, — сказал я. — Перезвони Элеонор чуть попозже, после того, как поговоришь с ними.

—Хорошо, — ответила она. — Позвоню. — Теперь ее голос звучал вполне нормально, мне показалось даже, ее немного забавляет эта ситуация. Сказывался спад напряжения.

Я отключился и отдал мобильник Элеонор.

— Почему ты не сказал ей, что это Джулиан Трент? — с укоризной спросила она.

— Во-первых, мы на все сто процентов не уверены, что это был именно он. Пусть даже больше некому. Люди из полиции должны вскоре связаться с нами, поскольку звонила ты им с моего телефона, так что номер теперь у них имеется. И ты должна будешь назвать им свое имя.

Она кивнула.

— Если захотим, — продолжил далее я, — можем назвать им имя Трента в качестве подозреваемого. Но уж определенно не станем сообщать им, что, по моему мнению, он приехал в Лэмбурн угрожать тебе. Иначе я могу проиграть дело Митчелла.

— Нет, — со всей решимостью ответила Элеонор. — Мы этого делать не станем.

Умница девочка, снова подумал я. А потом позвонил отцу.

— Привет, — сказал он.

— Привет, пап. Ну как поживаешь? Как тебе солнечный Девон?

— Надоел до чертиков, — ответил он. — Когда можно будет поехать домой?

— Скоро, — ответил я. — Дам тебе знать. И, пожалуйста, прошу, наберись терпения и побудь там еще немного.

— Но почему? — воскликнул он. — Почему я должен торчать здесь?

Я ничего не сказал ему о Джулиане Тренте. Возможно, следовало бы, просто не хотелось его волновать. Я отнял у него привычный мир, где он жил в свое удовольствие, возясь с цветами в саду, играя в бридж с соседями. К чему забивать ему голову какими-то маньяками, орудующими бейсбольными битами?..

— Все расскажу, обязательно, прямо на следующей неделе, — обещал я. — А тем временем, может, съездишь куда-нибудь? Взять машину и прокатиться в Дартмур?..

— Я там уже был, — ответил он. — К чему переться второй раз?

Тут я окончательно сдался.

— Ну, тогда просто останься в Сидмауте еще на несколько дней, — резко заметил я.

— Не смей указывать мне, что делать! — огрызнулся он.

— Пожалуйста, папа!.. — взмолился я.

— Странный ты все же мальчик, — пробормотал он в ответ. То был вполне обычный и частый его комментарий.

— Возможно, — согласился я. — Но только очень прошу тебя, пап, останься. Это важно. Пожалуйста, сделай, как я прошу.

— Ладно, — нехотя буркнул он. — В конце концов, ты за все это платишь.

Что правда, то правда, а проживание в отеле «Виктория» в Сидмауте дешевым не назовешь. И мне пришлось сообщить ему по телефону данные моей кредитной карты, а также выслать подписанный мною факс, гарантирующий полную оплату.

Зная, что каких-то пятнадцать минут назад Джулиан Трент находился в Лэмбурне, мы с Элеонор немного расслабились. Спокойно и неспешно перенесли из ее машины в гостиницу все наши вещи, затем портье отогнал автомобиль на стоянку.

Я плотно закрыл и запер изнутри дверь в камеру и впервые за довольно долгое время почувствовал себя в безопасности. Потом позвонил дежурной в холле и попросил принести в номер бутылку красного вина и бокалы. Итак, нам с Элеонор предстояло просидеть взаперти в камере весь уикэнд, но это вовсе не означало, что мы не могли позволить себе хотя бы небольшие удовольствия и развлечения, чтоб скоротать врет.

И вот официант принес нам вино, мы заказали еще и еды. Затем я позвонил дежурной и попросил проследить за тем, чтоб нас не беспокоили и по телефону ни с кем не соединяли.

— Будет исполнено, сэр, — ответила она.

— Так расскажи мне, — попросила Элеонор спустя некоторое время. — С чего это ты вдруг решил, что мне грозит опасность от Джулиана Трента? Ведь до этого он ничего такого в мой адрес не предпринимал.

— Да с того, что нескольким свидетелям разослали повестки с требованием явиться в суд и дать показания. И теперь он точно знает, что его приказания я не выполню. Думаю, он попытается использовать тебя как еще один аргумент в этом нашем с ним споре.

— Похоже, ты прав, — кивнула она. — И что же теперь?

Я оглядел наш номер-камеру. Его создали, соединив три старые камеры, уничтожив между ними перегородки. А вот решетки на высоких окнах остались, и нам, как и прежним обитателям, это давало возможность видеть свет, но не пейзаж. К счастью, здесь выгородили место для самого современного туалета с ванной, так что выносить ведро не приходилось.

—Вот что, Элеонор, — начал я и заглянул ей прямо в глаза. — Ни один человек на свете, даже ты, никогда до конца не поймет, с какими страшными людьми нам пришлось иметь дело. Хотя теперь, думаю, ты начинаешь понимать. И существуем мы не в какой-то там телевизионной драме, где вместо крови клюквенный сок и где большинство героев ведут себя достаточно прилично. Это история шантажа и убийства, где главными героями являются по-настоящему опасные люди, готовые прихлопнуть человека как муху. — Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза. — Но я не собираюсь позволять им делать это и далее.

—Но как? — спросила она.

И я ей рассказал. Кое-что она уже знала, обо всем остальном даже не догадывалась. Я говорил больше часа, и все это время слушала она очень внимательно, не перебивая.

И лишь когда я наконец умолк, она задала мне всего один, но очень важный вопрос:

— Почему ты не хочешь обращаться в полицию?

— Потому что мне нужен еще один день в суде, — ответил я. Мне не хотелось признаваться в том, что на протяжении довольно долгого времени я подвергался угрозам и никому об этом не сказал. Я слишком дорожил своей карьерой.

И я рассказал Элеонор, что собираюсь делать в понедельник, когда в суде с утра возобновятся слушания.

—Если только мы с тобой доживем до этого понедельника, — заметила она.

Теперь уже она меня пугала. Ради разнообразия, наверное.