"Карен Георгиевич Шахназаров. Курьер " - читать интересную книгу автора

меня не было денег. Я шел, насвистывая от скуки какую-то дурацкую мелодию, и
смотрел по сторонам. И видел темные силуэты деревьев с голыми изломанными
ветвями, блестящий асфальт, в котором отражались уличные фонари, дома,
громоздившиеся вокруг, как египетские пирамиды. Над всем этим было небо.
Ветер, родившийся утром над Ледовитым океаном, промчался над Швецией и
Норвегией, миновал Ленинград, завернул по пути в Вологду, заставив ее
жителей понахлобучивать на головы шапки и к вечеру объявился в Москве. Он
прогнал с ее небосвода тучи, весь день висевшие над городом, и сам скончался
от этого последнего усилия. Над Москвой засветились звезды.
Я их видел собственными глазами. Яркие белые точки, они рассыпались в
черной бездне, как будто кто-то неосторожно порвал нить с бусами. Теперь их
уже не собрать, не нанизать на крепкую суровую нить, не надеть на шею
любимой девушке.
Так и будут они вечно висеть над моей головой. Каждая из них как
одинокий глаз тайфуна в штормовом океане. Мне стало грустно. Я вдруг
представил себя стариком. Этаким согбенным седым стариканом с мутным
слезящимся взглядом. Я сижу в зимнем лесу, опершись подбородком о шершавую
ручку древней клюки, и снег лохматыми мокрыми хлопьями падает мне на лысину.
Кругом темно и безлюдно. Я вспоминаю все, что было и собственная жизнь
кажется мне хрустом сломанной ветки. Я вспоминаю сегодняшний вечер, и
девушку по имени Катя, и ее отца - не помню, как звали, - и интересную даму,
и мужчину, что жаловался на сына, который, пьет концентрированное молоко
неразбавленным. Их всех давно нет в живых: ни дамы, ни мужчины. Нет
Воробьева, нет Синицына... И женщина в голубом давно перестала выходить на
связь с инопланетной цивилизацией. И мамы нет... И отца... Остались звезды.
И осталась еще дурацкая мелодия, которую я насвистывал в тот далекий осенний
вечер. Они все те же. И звезды и мелодия. Звезды - там, наверху, а
мелодия?.. Вот она.
И старик, задрав голову и обратив иссохшее лицо к небу, засвистел
что-то ужасно легкомысленное и до боли знакомое.