"Андрей Шахов. Таллинские палачи" - читать интересную книгу автора

хрипнул и начал детальное изложение событий до момента завершения поединка с
незнакомцем; разумеется, напирая на хитрость приемов коварного врага.
Валдис пропускал мимо ушел красочные дополнения, пытаясь отделить их от
сути рассказа.
- Покажи - как он бил?
Занимавшийся пару лет боксом, Чабан неплохо имитировал пережитый удар в
челюсть. Но кривоватые и не привыкшие к махам ноги едва справились со второй
половиной задачи.
- Ясно! - хмыкнул Валдис. - Садись.
Рассказ Казбека не добавил ничего существенного. Из него следовало лишь
то, что предыдущим излияниям пусть и с натяжкой, но можно было доверять.
Ну, а Коготок честно сознался, что от своей порции драки он просто
"ушел". Но не во имя спасения тонкой и чувствительной шкурки, а дабы
проследить - куда беглецы отправятся.
- И?..
- Они еле успели вскочить в "тридцать пятый"...
- Ласнамяэ? - скривился Валдис. - Отыщи теперь...
- Да уж, - кивнул Казбек.
"Неужели и впрямь крутой каратюга? - задумался "бригадный". -
Допустим... Главное - случайный ли? Почему они рванули именно в Ласнамяэ?"
- Ладно! - выдохнул он и хлопнул крепкой ладонью по подлокотнику
кресла. - Будем считать, что вам не повезло. Но Инга должна быть здесь в
течение ближайших трех дней. Я не собираюсь прощать ей должок в четыре
"штуки"!
- Сделаем! - спешно заверил Чабан, помня поговорку о двух снарядах в
одной воронке.
* * *
- А где твой отец? На работе?
Сердце легонько кольнуло.
- Он погиб три года назад.
- Погиб?
- Эффектно звучит? - горько усмехнулся Стасис. - А суть - омерзительна!
Пьяным под поезд угодил.
Инга прильнула к дверному косяку; на лице отразилась жалость.
- Извини...
- Какого черта?! - Стасис зло дернул в воздухе свободной рукой, ухнул
другой в самовар кружку воды. - Чего ты извиняешься?
Инга присела на табурет между столом и холодильником, уперла ладони в
сомкнутые колени и заглянула снизу вверх в его глаза:
- Тебе ведь не доставило удовольствия мое нечаянное напоминание.
Стасис тоже сел, провел по лицу Инги коротким взглядом. В его глазах
она заметила раздражение и боль; боль от чего-то другого, не связанная с
памятью об отце.
- Может, я и без твоего напоминания хоть иногда подумываю об этом? И
вообще; ненавижу, когда из пустых требований приличия заверяют в том, чего
на самом деле не испытывают! Знаешь, когда при знакомстве мне говорят
совершенно стандартное "очень приятно", да еще и с идиотской улыбочкой,
порой так и хочется сказать: "Че ты лыбишься, придурок? Может, через пять
минут в рожу вцепишься!"
- И что же мешает тебе это сказать?