"Георгий Шах. О, марсиане! (Авт.сб. "И деревья, как всадники...")" - читать интересную книгу автора

плечами, Звонский подумал, что их решили препроводить сюда, поскольку не
очень удобно держать в милиции крупнейшего местного поэта. Им предложили
выйти из машины и провели в большую светлую комнату, обставленную мягкой
мебелью. Трое незнакомых людей, сидевшие в креслах, поднялись навстречу.
- Не знаю, с кем имею честь, - задиристо заявил Звонский с порога, - но
заранее предупреждаю, что вам придется отвечать за незаконное задержание
меня и моих товарищей!
- Успокойтесь, Иван Иванович, - сказал плотный, невысокого роста
человек с обширной плешью и лбом Сократа. - Никто не собирается вас
задерживать. Мне и моим коллегам поручено Академией наук познакомиться с
Зуем и подготовить официальное заключение. Что касается вас и радиотехника
Будушкина, то мы будем признательны за согласие содействовать нашей
работе. Если нет возражений, мы могли бы провести здесь первую встречу, а
затем отправиться в областной центр, где нас ожидает спецсамолет.
Троица, несколько ошеломленная столь неожиданным поворотом событий,
дружно закивала.



МАРСИАНСКАЯ ПЕРЕПИСКА

"Дорогой академик Буй!
Прошу простить за долгое молчание, но события развивались так
стремительно, что не приходилось думать ни о чем другом. Вы, конечно, уже
посвящены во все подробности, не стану поэтому повторяться. В своем
донесении Совету я подчеркнул, что готов нести полную ответственность за
грубое нарушение инструкции. Я не боюсь наказания, если даже речь пойдет о
высшей мере - быть публично выпоротым на главной площади Марсополиса.
Гораздо больше меня заботит мнение моего учителя, самого почитаемого мной
на всей планете марсианина - ваше мнение. Верьте, что мной руководили не
амбиция, не жалкое тщеславие, а глубокое убеждение в своей правоте.
Получилось, однако, так, что моя скромная персона невольно оказалась в
центре внимания землян. Странные они существа: еще совсем недавно не было
здесь более ругательного слова, чем марсианин. А теперь все спешат
объясниться в безграничной симпатии к нашей, как здесь принято говорить,
братской планете и излить на меня, единственного пока ее представителя,
свою доброжелательность. Мне уже надарили кучу всякого добра, включая
драгоценные, по здешним понятиям, камни, произведения искусства,
посвященные Марсу поэмы и симфонии. Всего этого хватит на целый музей, и
я, разумеется, именно так распоряжусь этим имуществом.
Чего там подарки! Путешествуя законспирированным по Земле, я по
крупицам собирал сведения об экономике и культуре, быте и нравах землян.
Работенка эта была отнюдь не безопасна, меня нередко принимали за шпиона
иностранных держав. Ныне же я получил доступ к любой информации. Больше
того, со мной откровенно обсуждают земные проблемы, не утаивая слабых мест
и трудностей, которых здесь еще, как, впрочем, и у нас, предостаточно.
Не служит ли это лучшим доказательством правильности принятого мной
решения!
За откровенность, как вы понимаете, я плачу откровенностью: стремлюсь
максимально удовлетворить любопытство землян относительно тех или иных