"Георгий Шах. Берегись, Наварра! (Авт.сб. "И деревья, как всадники...")" - читать интересную книгу автора

сопровождавший карету гвардеец ехал чуть позади, чтобы не мешать общению
монарха с народом. Казалось, достаточно было сделать всего шаг и протянуть
руку, чтобы достать ножом до груди Генриха. Вы не поверите, друзья, но я
едва удержался от властного побуждения крикнуть ему: "Берегись, Наварра!"
- За что были бы навсегда отстранены от путешествий в прошлое, -
назидательно заметил Гринвуд. С тех пор как его избрали в состав группы
научных экспертов при Глобальном общественном совете, он не уставал
напоминать о новом своем качестве и нудно наставлял коллег по части
соблюдения всяких правил.
- Как раз страх нарушить инструкцию и помог мне вовремя остановиться.
Впрочем, Гринвуд, убежден, что даже такому законнику, как вы, нелегко было
бы удержаться от столь понятного в данных обстоятельствах человеческого
импульса.
Гринвуд презрительно фыркнул, давая понять, что считает себя выше
подобных проявлений слабости духа.
- С каждой секундой напряжение во мне нарастало. Я чувствовал, что весь
дрожу от нетерпения, и у меня было такое ощущение, словно кинжал должен
вонзиться в мою собственную грудь. Между тем экипаж медленно продвигался,
из толпы раздавались выкрики: "Да здравствует король!", Генрих помахивал
рукой, гвардейцы мерно покачивались в седлах своих породистых лошадей,
поскрипывали портупеи, позвякивали колокольчики на хомуте у впряженного в
карету коренника, изредка уже издалека доносился звук труб, вошедшее в
силу майское солнце освещало всю картину ровным спокойным светом, придавая
ей золотистый колорит, а из чистого неба откуда ни возьмись скатывались
одинокие крупные капли дождя.
Ольсен остановился, чтобы перевести дух и отхлебнуть глоток кофе.
- Да вы поэт, голубчик, - сказал Малинин.
- Ничего подобного. Просто точное описание обстоятельств входит в
профессиональную обязанность каждого уважающего свое дело историка. Из
сказанного вы почувствовали, что во всем происходившем появилась какая-то
усыпляющая монотонность. Меня резанула мысль, что как раз такой момент
подходящ для покушения. И в самом деле, в тот самый миг, когда карета
поравнялась с вашим покорным слугой, человек в плаще, похожий на монаха,
метнулся к королю и схватил его за руку. "Какая удача!" - пронеслось у
меня в голове, и, честное слово, только потом я ощутил раскаяние, тогда же
мной целиком владел охотничий азарт. Автоматическая камера, скрытая в
пуговице моего кафтана, работала уже давно, теперь же незаметным движением
я запустил и другую, вмонтированную в тулью затейливой, украшенной перьями
шляпы, покрывавшей мою голову.
- Да говорите же о деле, Ивар! - возмутился Лефер.
- Потерпите, - ответил Ольсен. Малинин подумал, что он намеренно
отягощает рассказ подробностями, чтобы взбудоражить слушателей. Забавное
тщеславие в таком интеллигентном человеке. Но странно, что этот прием
срабатывает. Казалось бы, все прекрасно знают, что случилось, и тем не
менее с захватывающим интересом ждут продолжения. Так бывает, когда
повторно смотришь остросюжетный спектакль.
- Да, - сказал Ольсен, - я забыл упомянуть одну любопытную деталь.
Сопровождавшие Генриха вельможи время от времени кидали публике пригоршни
медяков, сам же он ни разу не полез в карман. Вот вам наглядное
подтверждение вошедшей в молву скупости основателя династии Бурбонов.