"Георгий Шах. Питон (Авт.сб. "И деревья, как всадники...")" - читать интересную книгу автора

признаться, удивлен, слыша от тебя подобное предложение.
- Почему некрасиво?
- Потому что я выполняю функции эксперта, ассенизатора, если
пользоваться твоим выражением. Какую же цену будут иметь мои суждения,
если я сам буду участвовать в гонке за публикациями? И ты еще советуешь
мне писать о нравственности.
- Беспокоишься о своем престиже?
- Разумеется, что тут странного?
- Я знаю немало людей, которых ничуть не смутит подобное совмещение
функций.
- Это ваше дело, - отрезал Питон. - Я - машина, человеческое мне
чуждо... Может быть, не все, - добавил он после секундного размышления.
Долго Тюльпанов убеждал Питона, но все его красноречие и аргументы
наталкивались на стену. "Чертов пуританин, - подумал Тюльпанов, покидая
рубку, - опять все рушится". Услышав за спиной шорох, он повернулся, но
никого не обнаружил. "Только галлюцинаций мне еще не хватает!"
Следующие двое суток он пребывал в полнейшей прострации, не ходил в
лабораторию, почти все время валяясь на диване и бессмысленно глядя в
потолок. А на третьи позвонил Гутва и сообщил, что Питон имеет для него
срочную информацию чрезвычайной важности. Впрочем, и это не произвело на
Тюльпанова никакого впечатления. Что могла сказать ему безмозглая машина?
Ну, уж безмозглой ее никак не назовешь, лениво поправил он сам себя и
нехотя поплелся на свидание.
Вайль и Гутва поджидали его в рубке, у обоих был несколько загадочный
вид, словно они заготовили какой-то сюрприз. Тюльпанов вяло поздоровался и
осведомился, что нужно змею. Вместо ответа Вайль включил связь. По
прерывающемуся от волнения голосу Питона можно было понять, как не
терпелось ему поделиться своей новостью.
- Я написал научную работу, - торжественно заявил он.
Тюльпанов откинулся в кресле и нервно захохотал.
- А как насчет морали? - спросил он, утирая слезы.
- Какая мораль? При чем тут мораль? Повторяю, я создал научное
произведение.
- Ладно, - махнул рукой Тюльпанов, - давай его сюда.
В следующие несколько часов они знакомились с творчеством своего
подопечного, который выбрасывал в рубку страницу за страницей; общее число
их перевалило за тысячу. Темой своего исследования Питон избрал "Методику
определения ценности научных работ", не без оснований полагая себя
специалистом в этой области. Но какая это была чудовищная ерунда! Помесь
списанных отовсюду фрагментов с банальными рассуждениями на уровне
третьеклассника. Высокопарные и ничем не подкрепленные декларации,
изложенные бесцветным тусклым языком. Все это вызвало только смех.
Закончив чтение и посоветовавшись, они включили связь.
- Ну как? - раздался нетерпеливый голос Питона. Он явно предвкушал
триумф.
- Ты проделал большой труд... - осторожно начал Тюльпанов.
- Работал двое суток не покладая рук, - сообщил Питон.
- Книга отличается стройностью композиции, широтой охвата проблематики,
глубиной проникновения в суть явлений, - продекламировал без смущения
Тюльпанов, исторгнув у автора вздох удовлетворения.