"Георгий Шах. И деревья, как всадники... (Авт.сб. "И деревья, как всадники...")" - читать интересную книгу автора

- Именно это я и хотел сказать. - Воронихин поднялся, обошел столик,
подтянул к себе свободное кресло и придвинул его вплотную к Сойерсу.
- Пусть вас не смущает моя проницательность. У меня нет с собой
мыслеулавливателя. Честно сказать, вообще не люблю прибегать к этому
аппарату. Так вот, я действительно думаю, что в исторической романистике
плагиат лучше изобретательства, даже если оно удачно и опирается на
изощренную интуицию. Почему я так думаю вопреки, казалось бы, очевидным
нравственным постулатам, вы поймете позднее. Скажите, Сойерс, что вы
читали из Брокта?
- Все. Решительно все. Не пропустил ни строчки. Тридцатитомное
академическое издание плюс отдельные вещи, изданные вслед. Вот вы сделали
мне комплимент, но я ведь не более чем жалкий его подражатель. Что меня
больше всего поражает в его таланте, так это эффект присутствия. Наш
современник, человек четвертого тысячелетия, он описывает события любой
исторической эпохи с такой поразительной достоверностью, будто сам в них
участвовал. Этот волшебник заставляет поверить в возможность ясновидения.
- Что вы больше всего у него любите? - спросил Воронихин.
- Трудный вопрос. Пожалуй, "Хаджи-Мурат", "Фиеста", "Шагреневая кожа",
из пьес - "Кориолан", "Лиса и виноград". Из поэм - "Торжество Сида",
"Мцыри", а впрочем, и все остальное.
Воронихин кивнул:
- Я тоже испытал это чувство восторга. Да так, вероятно, думают все. На
протяжении последних двадцати лет опросы общественного мнения неизменно
завершались единодушным провозглашением Брокта самым великим писателем
современности. Вчера он умер, - добавил Воронихин без перехода.
- Не может быть! - воскликнул Сойерс. - Какая потеря!
- Да. Он был очень стар и к тому же вел нездоровый образ жизни. Дни и
ночи проводил за чтением старинных книг, копался в микротеках, пренебрегал
правилами физиологической и умственной гигиены. Странно, что его хилый
организм так долго выдерживал подобные перегрузки. Но всему приходит
конец.
- Какая потеря! - повторил Сойерс.
- Да, но потеря восполнимая, - возразил Воронихин. - Нет, нет, не
перебивайте, выслушайте меня до конца. Около года назад я связался с
Броктом по видео и попросил согласия на встречу. Он несколько помялся,
сказал, что не любит отвлекаться от своих занятий и к тому же не нуждается
в очередной хвалебной оде, но я заверил, что речь идет не об этом, у меня
к нему весьма важное дело. В конце концов Брокт уступил.
Мы встретились на другой день, для чего мне пришлось проделать довольно
утомительное путешествие. Он живет, прошу прощения, жил в одном из тех
уединенных местечек в горной местности, которые служат приютом для поэтов
и влюбленных, желающих хоть на время отключиться от мирской суеты.
Приходилось ли вам бывать в Одиноком?
- Нет, никогда, - ответил Сойерс, - хотя я слышал о нем немало, и даже
как-то врач рекомендовал мне провести свой отпуск именно там.
- Это очаровательный поселок, - продолжал Воронихин, - вернее даже,
рассеянная в горах цепь вилл, предназначенных для уединения, насколько оно
вообще возможно. Район закрыт для полетов, туда нельзя добраться и на
мобилях. Единственный способ - двадцатикилометровая прогулка, а если вы
немощны, то вас снабдят древней колесницей, запряженной парой лошадок.