"Сергей Гомонов, Василий Шахов. Послания себе ("Душехранитель" #3)" - читать интересную книгу автора

она проснулась, присел у ее ложа.
Туна вспомнила, что этой ночью она снова стала матерью. Сон
заставил ее забыть столь важное событие, или же что-то иное
было тому виной, но в отличие от всех иных женщин, она не сразу
же осознала, что у нее теперь есть сын.
Старый кулаптр с детской улыбкой смотрел на Туну-Мин. Он
смотрел так всегда и на всех.
- Так кто же? - спросила она хрипловатым голосом; на
Оритане этот вопрос означал: "Как я должна назвать своего
ребенка?"
- Я думал, что он еще с нами... - с горечью заметил Паском
и покрутил кончик носа, - но... видимо-видимо ошибался... Он
поторопился вернуться, и это значит, что так нужно... Будь к
нему внимательней: это Ал...
- Ал из Эйсетти?! Значит, он... ушел?!
- И вернулся.
Они еще не знали, сколько пристанищ придется сменить ему
прежде, чем через полтысячелетия Ал в первый раз отыщет ЕЁ -
все позабывшую, потерянную, ослабевшую не телом, но душой...
Они ужаснулись бы, скажи им кто-нибудь число его воплощений
после почти несбывшейся встречи...


Если бы в тот момент у меня еще оставался рассудок, то,
клянусь аллахом, я повредился бы им, всем своим нутром
видя-слыша-чувствуя-осязая-обоняя эти дрожащие в синем,
отчаянно-синем и горячем пространстве, черные спирали!.. Со
слабым электрическим потрескиванием и шипением они извивались
вокруг меня. Из ниоткуда и отовсюду я вдруг узнал, что спирали
охраняли рубеж миров, и тогда вспомнил Данте. Нет, я не хотел
входить туда, оставив во владении этих спиралей свою память и
надежду! Я заскользил посреди ультрамариновой мглы и ощутил
рядом еще нескольких, таких же, как я. На какое-то мгновение
мне удалось вступить с ними со всеми во взаимодействие и
озариться единственным, но главным: у нас был Проводник, и его
прошлое ничем не отличалось от нашего настоящего. К тому
моменту я уже мог мыслить прежними категориями.
Спирали поблекли и исчезли. Я увидел внутреннюю сторону
своих век. Мои - или не мои? - губы что-то шептали. Да, это
говорил я... МОИ ладони скользили по МОЕМУ лицу, и я чувствовал
их прикосновение.
- Бисмиллахи рахмани рахим! Ассаллам аллейкум... - вот,
оказалось, что я бормотал.
И увидел возле своих колен лежащее на персидском ковре тело
человека. Я молился о нем. Я читал вслух Коран, читал на
арабском, как помнил...
Висок, храм души этого человека, был пробит, в русых
волосах запеклась кровь. Что-то знакомое показалось мне в
мертвом...
О, аллах! Я едва не вскрикнул, и тело, в котором я был