"Анатолий Севастьянов. Дикий урман " - читать интересную книгу автора

- Не замешкаюсь, управимся с крышей, - отвечал он и давал свои нехитрые
наказы, в которых, кажется, главное было - не спускать Югана, чтобы не ушел
за лодкой в тайгу.
- Ну, путь добрый! - Наталья поклонилась. - Ба! Что же я в руках-то
держу, - спохватилась она и заставила Федора взять узелок с испеченными
накануне пирогами.
Федор оттолкнулся от берега веслом, и маленькая долбленая лодка легко
заскользила по спокойной воде.
На Федоре была поседевшая от времени рубаха, такие же штаны, на боку
большой охотничий нож в берестяных ножнах. В лодке лежала видавшая виды
одностволка, как обычно у промысловиков, небольшого калибра.
Росин был в новенькой гимнастерке, в брюках из "чертовой кожи". На
голове коричневый берет. Через плечо в кожаном футлярчике фотоаппарат. В
лодке объемистый зеленый рюкзак с блестящими пряжками. На нем двуствольное
бескурковое ружье двенадцатого калибра.
Свежий речной воздух заполнял грудь. Над головой было чистое небо, и
только вдали на горизонте тянулась полоска ярких белых облаков. Эти далекие
облака подчеркивали тот радостный простор, ту необъятную ширь, в которую
плыла их лодка. Легкая долбленка неслась так, что у носа появились буруны.
- Видно, держал весло в руках?
- Приходилось.
- У приезжих это не часто. Другой в долбленку и сесть не смеет. А
сядет - зараз носом в реку. Ты только не рви веслом воду, не спеши: устанешь
скоро. А нам весь день грести. Таперича дней пять только и делать, что
грести. А там еще и на себе тащить придется.
Деревушка пропала за поворотом, но среди сосен виднелись низкие шалаши
в два-три венца с двускатной берестяной крышей, какие-то сосуды, старые
нарты, лыжи, истлевшая одежда.
- Это что такое? - Росин приподнялся в лодке.
- Хантыйское кладбище.
- Как же хоронят в этих шалашах?
- Да не сейчас ведь, раньше. Тогда и гроб не делали. Отпилят у
долбленой лодки корму и нос, в нее и кладут. Чуть землю покопают, а сверху
этот шалаш. Старухи по праздникам и кормить, и поить покойников ходили...
За кладбищем по берегам пошел кедрач и ельник. Причудливые корни
вывороченных деревьев были похожи на сказочные существа, хранящие тишину
тайги. Тут поневоле не плеснешь веслом. Все настороженно, тихо, и казалось,
вот-вот из-за коряг появится медвежья морда.
Справа берег обрамляла длинная полоса желтого песка, слева до самой
воды спускались заросли травы и кустарника.
- На карте Тарьёган - последний населенный пункт на этой реке, - сказал
Росин. - Никаких селений больше не будет?
- В эту сторону не будет. Старое зимовье только. Тринадцать песков
отсюда.
- Каких песков?
- А вот видишь, по одну сторону песок тянется. По другую нету. Повернет
река - песок на ту сторону перейдет. Так тринадцать раз переменится песок
берегом - и будет зимовье. Мы по рекам все песками мерим.
- Как же ими мерить? Один песок на двести метров, другой километра на
два тянется.