"Владимир Севриновский. Карабахские записки" - читать интересную книгу автора

маленьким мальчиком, и в его рассказах из советских времен история уже
превращалась в фольклор.
- Будешь завтра в городе, увидишь неразрушенную мечеть. До войны
муэдзином на ней работал армянин. Молился, как азики, все делал, как они.
И так, втихаря, всех мусульманок в городе перетрахал! Такой хитрый был!
Понятно, что особой симпатии к азербайджанцам в этих байках не
наблюдалось.
Врагов на Востоке помнят долго. Но не было и слепой ненависти.
- Старики рассказывали, что при Советском Союзе у въезда в Агдам один
азик держал ресторан. И такой хороший! Все армяне из соседних городов к
нему ездили. До сих пор этот ресторанчик вспоминают.
Ночь была теплой, и я, оставив вещи в каптерке, заночевал на траве у
ручья. До самого утра мне беспрерывно снились странные сны. Сперва - о
том, как на широкой полосе нейтральной земли поселились люди, не имеющие
никакого отношения к враждующим сторонам, так что к ним никто не испытывал
ненависти.
Так и жила эта коммуна долгие годы между двух противников, готовых в
любое мгновение смять и ее, и друг друга. А потом приснилось, будто люди
открыли простой способ измерять силу желания. Достаточно поставить
человека на весы.
Затем ему надо изо всех сил захотеть взлететь, и чуткая стрелка
обязательно зафиксирует, насколько он стал от этого легче.
На рассвете я взял фотоаппарат и отправился бродить по Агдаму. 20 лет
назад отсюда выходили толпы азербайджанцев, собиравшихся 'навести порядок'
в Степанакерте. Потом начались ракетные обстрелы столицы непризнанной
республики. 23 июля 1993 года после полуторамесячной осады один из
крупнейших городов Азербайджана был захвачен карабахскими войсками и
полностью уничтожен.
Огромное пространство, растянувшееся на десятки километров, напоминало
титанический скелет - каменные стены белели, словно изглоданные кости.
Старая, человеческая жизнь была истреблена безвозвратно, и уже зарождалась
новая.
Между разрушенными зданиями, сквозь которые успели пробиться шиповник и
ежевика, бродили полудикие кони. Они боялись человека, и не подпускали
ближе, чем на сорок шагов. Убегали весело, высоко задирая нечесаные
хвосты. Там, где когда-то были дворы, спелые плоды граната лопались,
переполненные соком, и никто не срывал их. В остове древнего автомобиля с
надписью 'Продукты' лежало сено для осла, а в соседних руинах кто-то
заткнул дыры в стенах ржавым железом и развесил на просушку пестрое белье.
По проспектам без видимой цели бродили старики, и ветер, которому больше
не мешали дома, ерошил их жидкие волосы.
Ближе к центру остовы зданий становились все грандиознее. Высокие
ориентальные арки вели в никуда. Обрушившаяся стена многоэтажки обнажила
разноцветные коридоры, а сверху на тоненьких ниточках арматуры нависала
бетонная глыба.
Нигде не найти ни одного сохранившегося дома, все уничтожено. За рекой
виднелись мертвые деревни.
При взгляде на тотальную разруху, отсутствие случайно уцелевших
строений, хотя бы одного из сотни, не верилось, что это может быть
результатом штурма города, пусть и самого жестокого. Чувствовалась