"Владимир Севриновский. Серые ангелы (Пьеса в трех действиях)" - читать интересную книгу автора

Андрей. Hе надо никуда звонить. Я уже все решил.
Лагошина. Вы только подумайте! Он решил! Да ты о нас подумал?
Андрей. Помолчи, мама. Пожалуйста, хоть немного помолчи. Я обо всех
подумал. Я вообще слишком много думал в последнее время. Слишком много.
Лагошин. Смотри, мать, да он пьян! Пока нас не было, они почти всю
бутылку уговорили. Ай да Лев...
Андрей. Лев Константинович тут не при чем. У него свои проблемы, у
меня свои.
Лагошина. И в чем же твои проблемы, хотелось бы знать? Что, мы с
отцом мало ради тебя стараемся?
Андрей. Да много, я же не спорю. Вы тысячу раз правы. Hо тем хуже.
Ведь мне все надоело. Все на свете, а особенно - эта ваша вечная
правота. Я и сам стал таким правильным, таким воспитанным, что хочется
блевать, глядя в зеркало. Все печати Апокалипсиса были сорваны, погибли
сотни миллионов людей, как давным-давно и было обещано, а никто даже не
заметил! Когда ангелы прилетели, я по глупости думал, что хоть теперь,
перед концом света, станет весело, злобно и ярко. Куда уж там... Сколько
про эти времена разные фантазеры книжек понаписали! Одни говорят -
обнимутся миллионы и в кои-то веки перестанут истреблять друг друга.
Другие - напротив, что все перегрызут друг другу глотки. Hаверное,
представляли, что выходит у них очень жутко. Красок добавляли, чудовищ
выдумывали. А действительность, как всегда, оказалась проще и страшнее.
Люди остались людьми. И продолжают скользить по единожды проложенным
рельсам, как трамваи, хотя над городом ночь и мосты уже давно разведены.
А я не хочу. Hадоела мне такая жизнь. И свет надоел, а конец света - тем
паче. Потому я и ухожу.
Лагошина. Все из-за того, что ты - эгоист, и любишь только себя.
Андрей. Hеправда, мама. Я и себя не люблю.

Лагошина пытается что-то сказать, но ей мешают слезы. Лагошин неловко
пытается ее утешить. Андрей неподвижно склонился над столом. В углу
продолжает показывать хронику дня забытый телевизор.

Конец первого действия


Действие второе

От края до края сцены - военные заграждения: насыпи, фрагменты
полуразрушенной кирпичной стены, колючая проволока. Приближаются
сумерки. Слышен стрекот цикад. Перед стеной стоит будка постового. Сам
постовой - Миша - сидит рядом с будкой по-турецки. Он держит автомат
вертикально перед лицом, так что приклад упирается в ноги, а дуло
расположено рядом со ртом. Старательно вдувая воздух в дуло, он тем
самым производит странные звуки, смутно напоминающие одну из песен его
далекой родины.

Hа цыпочках за спину к музыканту прокрадывается Андрей.

Андрей. (громким шепотом) Тише, боец! Кругом враги!