"Тим Северин. Последний Конунг ("Викинг" #3) " - читать интересную книгу автора

идут нормально. Теперь же, когда Зоэ и Михаил готовы были усесться на свои
подушки на тронах, мои товарищи и я стали вопросительно переглядываться.
Прошло мгновение, а мы не двигались. Я шкурой почувствовал, как в тревоге
напрягся наш начальник-грек, но тут гвардия единым движением поместила
секиры на плечо. Я буквально услышал вздох облегчения, который испустила
свита Зоэ.
Заминка миновала, а церемония почти сразу обернулась потехой. Должно
быть, сторонники Зоэ разослали извещения по всему дворцу, созвав старших
министров и их подчиненных, каковые и явились один за другим. Многие, как я
полагаю, шли, думая, что им предстоит отдать почести телу покойного
императора. Вместо этого они столкнулись с удивительным зрелищем - вдова,
уже вновь вышедшая замуж, восседает рядом с новым супругом, каковой чуть ли
не во внуки ей годится. Неудивительно, что некоторые вновь прибывшие
запинались на пороге в ошеломлении. Величественная императрица и ее юный
супруг крепко держали в усыпанных драгоценностями руках знаки
государственной власти, их сверкающие одежды были старательно уложены
пажами, и на лице Зоэ было написано, что она ждет выражения полного
почтения. Стоя позади возвышения, я видел, как глаза придворных вбирали в
себя эту сцену - надменная императрица, ее муж-мальчик, ждущая кучка высших
сановников и зловещая фигура орфанотропа, брата Михаила, подмечающего, как
реагирует каждый вновь прибывший. Несколько мгновений нерешительности и
подсчетов - и высшие министры и придворные выходили вперед к двойному трону,
низко кланялись императрице, потом становились на колени и целовали кольцо
ее светлоглазого мужа, какового шесть часов тому назад все считали всего
лишь тайным любовником Зоэ.
На следующий день мы хоронили Романа. Накануне вечером кто-то -
вероятно, сам необычайно расторопный орфанотроп - приказал облачить
распухшее тело в парадные одеяния из пурпурного шелка и положить на носилки.
В час восхода солнца похоронная процессия уже собралась, и каждый стоял на
положенном месте в соответствии со своим рангом, и главные ворота дворца
были распахнуты настежь. Когда процессия вышла на Мессу, широкую главную
улицу, делившую город пополам, я был в числе той сотни гвардейцев, которой
надлежало по обычаю шагать прямо перед и за покойным басилевсом. Меня
удивило количество жителей Константинополя, тем утром покинувших свои
постели в такую рань. Быстро, должно быть, разлетелась по городу весть о
внезапной смерти басилевса. Стоявшие в первых рядах плотной толпы,
выстроившейся вдоль улицы, своими глазами могли видеть восковую кожу и
распухшее лицо покойного императора. Ибо голова его и руки оставались
непокрытыми. Раз или два я слышал, как в толпе кто-то восклицал:
"Отравили!", но по большей части народ хранил жуткое молчание. Не было ни
печали, ни сожалений по поводу смерти Романа Третьего. Как я понимаю, не
очень-то его любили в Константинополе.
У большого форума Амастратиона мы свернули налево и через полмили вышли
на Триумфальную. Обычно император следовал по этой широкой улице во главе
своего победоносного войска под приветственные крики толпы, показывая
захваченные трофеи и вереницы побежденных врагов в цепях. Теперь Романа
несли в противоположном направлении при мрачном молчании, нарушаемом только
потрескиванием колес колесницы с его носилками, стуком лошадиных копыт и
глухой поступью сотен и сотен обычных горожан, следовавших за процессией из
простого поганого любопытства. Они прошли с нами всю дорогу до огромной