"Николай Михайлович Север. Федор Волков (Сказ о первом российского театра актере) " - читать интересную книгу автора

Фёдору радость одна с того: иные пришли смотрители доброхотные, как в
Ярославле, народ бесчиновный.

* * *

Царица о театре мыслила, лишь иным дворам уступать ни в чём не
желая. Повелела определить в дворянский Шляхетный корпус "спавших с
голоса" певчих придворного хора для обучения "тражедии".
Определили сразу семерых. Один другого стоит! Как дубы стоят, с
места не сдвинешь, голоса совсем лишились, глазами выцвели. А
Александр Петрович, в мечте своей наплодить российских Лекенов, опять
к Шувалову: вместо дубов, спавших с голоса, отдать в науки ярославцев.
Шувалов к царице. Царица опять за указ: Дмитревского да Алексея Попова
определить для обучения в корпус, с Волковыми Фёдором да Григорием в
том повременить за надобностью их в Москве, куда выездом царица
позадержалась. По совести, Шувалов и о Шумском и Гавриле Волкове
помянул, да Сиверс, диктуя указ, будто в забывчивость впал, Елизавета
ж второпях подписала. А Сенат коль объявил, то всё!
Опять у Фдора ватагу, теперь уже малую, рушили. В сентябре
Дмитревский с Поповым были отданы в корпус, "в науки". Обрядили их
там, лучше некуда! Камзолы и штаны из сукна "дикого цвета с искрами",
шляпы гамбургские поярковые с золотым позументом, даны чулки, башмаки,
рубашки да полурубашки с рукавами и ещё разное.
Для жительства каморы отведены при первой роте, пищей в столовом
зале довольствоваться велено. Ох, и смеялся же Яков Шумский, глядя на
друзей-товарищей, что пришли прощаться на Смольный двор. Григорий на
башмаки да пряжки загляделся - завидует. Фёдор задумался - впереди и
ему то же... Конечно, не в шляпах поярковых дело, а главное - куда
теперь жизнь повернёт, в какую сторону, для чего... Не было бы как в
присказке: вырос камешек во крутой горе - излежится в шелках да
бархатах!
Хорош вечер был. Песню тихую пели. Без огня сидели, сумерничая в
пустынных покоях Смольного. За рекой Невой часы отзвонили. Месяц
взошёл молодой, несмышлёный ещё, в лужу глянул - оробел: не утонуть
бы! За облачко уцепился, держится.
Дмитревский с Яковом в углу шепчутся, напоследок дружбой греются.
Прислушался Фёдор.
- Актеру, Яша, думать - главное! День думай, два, три, неделю...
Всё продумаешь - играй.
- Что тут голову ломать. Думать, чего и как, - это не для моей
головы забота! Я лучше пять раз сыграю, чем раз все обдумаю. Сыграть -
это что...
Слушает Фёдор, и видится ему: сарай кожевенный да эти спорщики,
что в холод, впроголодь сберегли, не растеряли любовь к ремеслу
актёрскому. А Яков, ему и невдомёк, что сотню лет на театре русском
спор их продолжать будут, вздохнул, шляпу гамбурскую на голову
примерил, рожу состроил... не смешно! Ни ему, ни другим...
Поняли вдруг: Якову хуже всех - один остаётся в стороне, на
ветру!