"Эфраим Севелла. Ласточкино гнездо (киносценарий)" - читать интересную книгу автора

мне, угорелому, Пар горячий развяжет язык.
Тетя Маша. Может, я старая и глупая. Ничего не понимаю. Ты уж мне,
пожалуйста, объясни. Я не
завидую. Но знать все же хочется. Как же так получается? Вот тебе вдруг
такое богатство. Квартира-дворец. Вся Москва из окна - как на ладошке. И
телевизор большой... и музыка... И мебель... на которую мне, темной, и
сесть-то боязно. Все тебе с неба свалилось. В один день. Я же вот всю жизнь
спину гнула, как конь ворочала. А живу-сама знаешь... хуже собаки в конуре.
Да и кругом народ в такой бедности, что не приведи господь. Мясо лишь по
праздникам видят. В магазинах - пусто, да и в кармане не гуще. А вы вот как
буржуи в Москве, все для вас. Народу же - фигу. Какая же это власть
народная? Поясни нам. Ты ж умней меня. Зачем царя прогнали? Революцию
делали... столько кровушки пролили. Как были бедные да богатые, так и
остались. Только местами поменялись. Кто успел с ложкой до корыта добраться
- тот хлебает, а остальным остается лишь облизываться да аплодировать.
Спасибо, мол, советской власти за заботу о народе, за нашу счастливую жизнь.
А не захлопаешь в ладоши да еще задумаешься, что к чему - и угодишь сама
знаешь куда. Будешь небо видеть в клеточку.
Тетя Маша пальцами изобразила тюремную решетку. Лидия, вдруг
спохватившись, напустилась на нее.
Лидия. Ой, к чему это вы такой разговор завели? Прошу вас, не надо.
Тетя Маша. При чужих я и рта не раскрою. Тут-то мы с тобой вдвоем. А
мы, чай, не чужие. Да вот он - третий (кивнула она на портрет Высоцкого).
Покойник не продаст, доноса не напишет. (Вспомнив.) А как же твой
день
рождения? Небось, сюда гостей позовешь? Я пирог домашний испеку и привезу.
Ты уж не побрезгуй нашей бедностью.
Лидия (целует ее). Спасибо, тетя Маша. Да вот никак не получится.
Завтра мы уезжаем на съемки. На натуру.
25. Экстерьер. Берег реки. Утро.
Съемочная группа расположилась на берегу тихой русской речки. Табором
стоят "Лихтвагены" и другие автомобили с оборудованием, автобусы и легковые
машины. Проложены рельсы, и по ним катит, толкаемая сзади, тележка с
камерой, к которой приник оператор, и дожидается своей очереди заглянуть в
глазок режиссер. Ассистенты с мегафонами суетятся, гримеры на ходу
поправляют грим на лицах актеров.
Идет репетиция. Из динамика на крыше автобуса льется плавная русская
песня. На той стороне речки, почти у горизонта посверкивает позолотой
колоколенка сельской церкви.
Группа готовится к съемкам не эпизода, а лишь прохода героев по берегу
речки. Здесь построен сельский колодец с деревянным журавлем. Камера
фиксирует, как
актриса, одетая под крестьянку, опускает журавль с бадьей глубоко в
бревенчатый сруб колодца и затем, быстро перебирая руками по шесту, с
плеском извлекает из глубины полную воды деревянную бадью и сливает жидкость
в два железных ведра. Затем поддевает дужки ведер деревянным коромыслом,
приседает, подставляя плечо под коромысло, разгибается и, с плавно
покачивающимися ведрами, упругой походкой идет босиком по траве вслед
отъезжающей по рельсам камеры.
Режиссер (кричит). Еще раз!