"Виталий Сертаков. Страшные вещи Лизы Макиной " - читать интересную книгу автора

И кто только таких кретинок в медицину берет? Ей русским языком
объясняешь, что побили-то в результате меня, но я же не жалуюсь...
- Ну почему ты у меня такой? - спросила мама.
А что я ей отвечу? Я же тогда еще не знал, что у меня обостренное
восприятие материй...
Ну, меня и забрали домой. Как раз к Новому году. Докторша из больницы
приезжала к нам домой. Я видел, как мама давала ей деньги, двести двадцать
рублей. Я тогда спросил, зачем платить, если должны лечить бесплатно. А мама
сказала: "Все-то ты замечаешь, синьор Помидор!" И еще пыталась меня
обмануть, что эти деньги ей как премию выдали, а я знаю, что не выдавали,
потому что помню номера на купюрах. Эти деньги она еще раньше в шкафу
держала, копила себе на пальто, но я не стал ей говорить. Я номера эти
специально не запоминал - оно само так получается, спасибо папочке. А может,
папашка тут ни при чем?
Я и правда много чего замечаю. Помню номера серий на коробках, а если
постараюсь, то и на каждой трубке могу запомнить. Я два раза Гоше подсказал,
когда другие продавцы на его точке свой левый товар пропихнуть пытались.
Конечно, он набирает всяких придурков, а потом поди докажи... Я не только
ментов всех на рынке помню, но и карманников. Только что с того - не пойду
же их закладывать? А Витюше показал, и Гоше, и другим, но они сначала не
верили. Пришлось взять за ручку и показать издалека, как эти кадры
промышляют. Ну, у них свои дела, у нас свои... Витька тогда обалдел даже.
- С таким зрением, - говорит, - тебе надо в ФСБ идти или шпионом, за
рубеж...
Он меня познакомил потом с мужиками взрослыми, с аллеи, где жратва
всякая, жвачки там, конфеты. Они недавно чуть не погорели на продавщице - та
ушла с выручкой, сорок тысяч деревянных прихватила. Бот сидят, бухают и не
знают, к кому обратиться. Странные тоже, будто первый день как родились...
А схема у той гастролирующей братвы простая, как три рубля, они,
говорят, по всем рынкам города шуруют. Смотрят, где объявление о найме
продавца вывешено, и чтобы контейнер побогаче был. Они такой контейнер
несколько дней пасут, выручку вычисляют, изучают, как начальство вечером с
деньгами поступит. Если видят, что хозяин кассу ленится снимать, а тяга
хорошая, тогда они девчонку и подсовывают - на работу, типа. Те мужики,
которых "обули ", они на кофе сидели, в хороший день тысяч по семьдесят
снимали, мне Гоша сказал.
Ну, подваливает девочка-одуванчик, все у нее тип-топ, санкнижка,
прописка, не курит и за гроши коробки таскать готова. И торгует честно, до
копеечки отчитывается, пока в доверие не войдет. А там рано или поздно
приходит день, когда хозяину некогда вечером за баблом заехать. Это они,
дураки, ее проверяют, пасут даже на выходе с рынка. Раза три так проверят -
и успокаиваются. Дальше все просто: в одно утро нет ни продавщицы, ни денег,
и паспорт лажевый, и прописка...
- Ладно, - сказал я, - попробую, только чтобы не отзванивать про меня
нигде, если выгорит!
Ну, сошлись мы на сотне бачков, хотя парни и не ожидали ничего
хорошего - уже прошло почти три недели. Я им сразу сказал, что так даже
лучше: наверняка девка уже где-то "трудится". Дали фотку этой продавщицы, из
санкнижки, я запомнил, и поехали мы по рынкам. Шесть рынков объездили -
ничего, а на седьмом я ее засек. Перекрасилась в каштановый цвет, и очки