"Иеромонах Сергий(Рыбко). Се ныне время благоприятно " - читать интересную книгу автора

которую предполагалось представить в Конференцию Академии на получение
Демидовской премии: "Если же Вам угодно знать мое мнение о том, может ли
книга писем святого Затворника получить премию, то Вам говорю мое мнение: не
может, имея значительное достоинство духовное и не имея плотского, ибо
письма произнесены благодатию, не имея благоустройства человеческого слова.
Слово же благодатное не может быть познано плотским человеком, который зрит
только на внешность слова, и если сие внешнее слово не имеет внешнего
устройства, то он всему смеется, ибо это для него безумие (см. I Кор. 2;
14)"..
Многие книги были изданы только благодаря вмешательству самого
святителя Игнатия и других просвещенных иерархов, которые понимали значение
святоотеческого слова. В богословском отношении Синодальный период - самый
бесплодный, потерянный для русской духовной литературы. За немногими
счастливыми исключениями (свт. Тихон Задонский, свт. Димитрий Ростовский,
свт. Феофан Затворник, свт. Иннокентий Пензенский и немногие другие Святые
Отцы), если что и издавалось, то вопреки цензуре, с невероятными
трудностями. Творения самого свт. Игнатия были запрещены к изданию...
Характерный пример представляет история издания книг о московском
праведнике и чудотворце прот. Валентине Амфитеатрове, предпринятого духовной
дочерью пастыря, ныне прославленной в лике Новомучеников Российских мц.
Анной (Зерцаловой). Рукопись мц. Анны была просмотрена и одобрена Владыкой
Трифоном (Туркестановым), затем (поскольку Владыка Трифон не являлся
цензором) была отправлена в Цензурный комитет. После ряда проволочек цензоры
ответили: "Мы все читали Вашу рукопись, порешили, что отдавать ее в Синод
для утверждения нельзя, так как вы описываете такие великие чудеса, которые
мог совершать только преподобный отец Серафим, а не обыкновенный священник,
а потому разрешить Вашу рукопись для печати мы не можем". Узнав об этом,
Владыка Трифон сказал: "Вот странно, пустые книжонки они живо разрешают, а
вот дельную, нужную рукопись они не могут разрешить".. Примечательна
причина, которую указывают цензоры, и особенно - в свете готовящейся ныне
канонизации прот. Валентина Амфитеатрова.
Между тем свободно, без всяких препятствий издавалась масса
макулатуры - подобострастных слов на Царские дни и т. п. различных
митрополитов, епископов, протоиереев. Совершенно бесцветные,
бессодержательные сборники проповедей рекомендовались Синодом для чтения за
богослужением. Не говоря уже о многократных переизданиях Кемпийских,
Ассизских и Ренанов. А порой в церковную периодическую печать просачивались
чуть ли не оккультные статьи про медиумические сеансы.
В это время еще можно было бы спасти бесценные творения русских
книжников, хранившиеся в монастырских библиотеках; нарождавшаяся русская
филологическая наука могла бы изучить и издать драгоценные рукописи, но
цензура связывала руки. Видимо, одной из причин была боязнь случайно издать
что-либо, могущее послужить на руку старообрядцам.
В статье о посещении Валаамского монастыря, рассказывая о книге
священноинока Дорофея "Цветник", святитель Игнатий замечает, что, как
указывает опыт, при поверхностном взгляде рукопись могут счесть
старообрядческой по причине старинной орфографии.. Поэтому русские ученые
ограничивались "описаниями рукописей", в результате чего сами рукописи
погибли от сырости и пожаров. Дело довершили большевики. По этим причинам мы
практически не имеем русской духовной литературы до XVII века, то есть