"Марина Серова. Грех чревоугодия (Татьяна Иванова) " - читать интересную книгу автора

и так выше крыши нераскрытых дел. Добавлять к ним еще одно - слишком
большая роскошь.
Так и оказалось.
В утренних газетах, в сводке происшествий за день, в двух строках
было упомянуто о трагедии на перроне пригородных поездов. Оступившись,
гражданин Э. свалился под колеса поезда. Заботливые журналисты еще раз
предупреждали читателей о том, что, выиграв секунду, можно потерять жизнь.
И напоминали, что не следует заходить за белую ограничительную черту.
А Семен Эрлих зашел. И этой чертой для него оказалась слежка за моим
клиентом.
Если, конечно, он не лгал мне насчет того, что заказ, поступивший к
самоуверенному частному детективу в письменном виде, был в его практике
единственным.
- Можете спать спокойно, Андрей, - грустно поведала я Белецкому,
когда он позвонил мне около десяти вечера. - Этот человек больше никогда
не будет ходить за вами по пятам.
- Правда? - обрадованно переспросил Андрей. - Здорово! Вот это класс.
Я ваш должник.
- Разумеется, - подтвердила я, не разделяя восторгов своего клиента.
- Но у меня есть веские основания считать, что ваше дело только
начинается...
Уж не знаю, спал ли спокойно в эту ночь Андрей Белецкий, но я раз
десять просыпалась от визга тормозов и скрежета железа.
У меня был всего один шанс хоть как-то приоткрыть завесу тайны над
этой историей. И я не преминула им воспользоваться.
Похороны моего бывшего коллеги и неудачливого конкурента были
назначены на третий день после трагического происшествия.
Информацию об этом мне удалось получить от моих знакомых, работавших
в похоронном бюро.
К двум часам дня я уже была возле дома покойного. Оказалось, что мы с
Эрлихом жили в одном районе. Его дом был всего в десяти минутах ходьбы.
Я успела как раз к выносу тела.
За гробом шло от силы человек десять, большей частью соседи. В
маленьком автобусе, кроме меня, было всего четверо: пожилая женщина с
тихой любопытной девочкой - как впоследствии выяснилось, дальняя
родственница покойного, говорливый старичок - сосед Эрлиха по лестничной
клетке, и та дама, которая интересовала меня больше всего.
Вдова Семена Эрлиха.
Пышущая здоровьем женщина лет шестидесяти по имени Вера, полная и
розовощекая, она гораздо больше внимания уделяла разнообразным хлопотам во
время похорон, нежели столь естественной, казалось бы, для нее скорби по
погибшему мужу.
Выразив Вере свои соболезнования, я представилась работницей Театра
эстрады, памятуя о неудачной попытке покойного стать рок-звездой, и
предложила свою помощь, которая была с благодарностью принята.
И началась беготня.
Я названивала в похоронное бюро, узнавая, не задержится ли катафалк.
На кладбище мне было также поручено оделить скромным подаянием
нищенку, сидевшую при входе.
Я опустила в ее ладонь тысячную бумажку, и худенькая старушка,