"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Горячее лето (Эпопея "Преображение России" #11)" - читать интересную книгу автора

- Что там соваться вперед! - говорил он своим батальонным и ротным,
среди которых был командир тринадцатой роты прапорщик Ливенцев. - На войне
веди себя так: на смерть зря не набивайся и от смерти тоже не отказывайся,
скажу вам. Начальство знает, что оно делает.
Расправил короткую серую бороду вправо и влево и умолк.
- Все-таки, господин полковник, хотя мы и в резерве, какая же задача
нам ставится? - попытался спросить за всех прапорщик Ливенцев.
- Задача? - переспросил Печерский. - Быть в резерве, - вот и вся
задача. А получим приказ двигаться и куда именно, - тогда туда и двинемся,
куда прикажут.
Ливенцев должен был признать, что сказано это было вполне определенно,
но от командующего полком он все-таки ожидал большего; поэтому, пытливо
глядя на темные холмы за извилистой речкой, обратился он к своему
батальонному, подполковнику Шангину:
- Если два корпуса, наш и семнадцатый, должны грызть этот орех, -
значит, он крепкий!
- А разумеется, - чем дальше в лес - больше дров, - подхватил
волновавшийся торопыга Шангин. - Должны же, конечно, и они со своей стороны,
раз мы им на пятки наступаем...
Совсем было налаживалась беседа по существу предстоящей тактической
задачи, но беспутный прапорщик Тригуляев, командир пятнадцатой роты,
подошедший некстати, сорвал ее; расслышав только слово "пятки", он понял его
по-своему и заговорил весело, перебивая Шангина:
- Что, о сапогах доклад? У меня в роте тоже на сапоги жалуются. Ни к
черту дело: у кого пятки светятся, у кого носки каши просят... Вся Россия в
солдатских сапогах ходит, - только у солдат сапог нет!.. Я уж им говорю:
"Было бы своих сапог не пропивать, а теперь уж с мадьяр сапоги тащите, - у
них крепкие".
Тригуляев о сапогах, а толстый и куцый командир шестнадцатой, корнет
Закопырин бубнил об обеде, с которым действительно вышла заминка, вполне
объяснимая, впрочем, так как дивизия не успела еще как следует даже и
осмотреться на новом месте. Но если солдаты терпеливо все-таки ждали, когда
наконец подъедут полевые кухни, то у самого Закопырина терпения было гораздо
меньше.
После убитого в бою за Икву Коншина четырнадцатую роту принял другой
прапорщик - Локотков, - худощекий, веснушчатый, долгоносый, с птичьими
глазами. У него была перевязана левая рука, но он не покинул роты и на
участливый голос Ливенцева: "Что, царапнуло?" - ответил залихватски: "Есть
отчасти!"
- Теперь, однако, дело будет, кажется, посерьезнее: наступать
приготовились четыре дивизии, - сказал Ливенцев.
Но столь же залихватски отозвался на это Локотков:
- Тем лучше, - подопрут и справа и слева!.. Может быть, и еще двадцать
дивизий наших наступать будут по линии фронта завтрашний день, - тем
веселее, конечно.
- А рука-то все-таки болит? - любуясь его молодым задором, спросил
Ливенцев.
- Не то, чтобы очень болела, - поморщившись, ответил Локотков, - а, как
бы сказать, задумалась над своим будущим.
- Вы кем же были до призыва в армию?