"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Синопский бой (Историческая повесть)" - читать интересную книгу автора

и старший лекарь Федор Карлович, не привыкший ни в малейшей степени
сомневаться в себе, шумоватый человек с апоплексически короткой и толстой
шеей, и даже мичман Фельдгаузен, благообразный, хорошо вышколенный немчик,
принимали эту заботливость адмирала как должное, - до того уж успели,
видимо, привыкнуть к ней.
Однако очень возбужденные лица и громкие голоса были у обедавших за
длинным столом, и вот, подняв голову и присмотревшись ко всем очень
необычными, светло-голубыми и как будто прозрачными, неожиданными для
вице-адмирала глазами, Нахимов сказал, ни к кому не обращаясь, точно про
себя:
- В задор входят!.. Да, признаться, и есть отчего.
Белокурые, мягкие, короткие волосы, заметно покатый лоб, несколько
скуластое худощекое лицо, однако не бледное - розовое, отчего выделялись
белесые небольшие усы, в которых, правда, не было решительно ничего
воинственного, - усы для формы, - длинноватый и острый твердый нос и
правильно закругленный подбородок - часто видел таким Нахимова мичман
Варницкий, но ему хотелось видеть его преобразившимся сообразно с теми
переживаниями, которые были не только у мичманов, но и у всех почти за
столом кают-компании "Марии".
Вот долетело до адмирала, должно быть, то, что было сказано в середине
стола о мусульманском духовенстве, и он обратился к о.Луке:
- Есть известие, батюшка, будто султан на совещании со своими высшими
сановниками колебался... колебался, да-с, объявлять ли войну, или
подождать-с.
- Ну, еще бы не колебаться, - поспешил прожевать кусок курятины и
отозваться о.Лука. - Дело не шуточное - война!
- Колебался, да и все министры тоже... Но вдруг вскакивает с места
шейх-уль-ислам и кричит: "Да будет сабля султана остра!.." Значит, колебания
прочь, объявляй войну России... Ты, султан, вынимай свою саблю, а мы,
духовенство, вынем деньги. Шейх-уль-ислам, а? Этот пост у магометан ведь
поважнее, чем патриарх константинопольский для нас, грешных... Мусульманский
папа, а? И какой оказался воинственный!.. Впрочем, папы всегда бывали
воинственны, особенно когда крест воздвигали на полумесяц.
- Но теперь-то уж, Павел Степанович, они, папы то есть, начали
действовать обратным ходом: полумесяц натравливают на крест! Ведь вот что
делают! - и, сказав это так, точно открытие сделал, о.Лука поглядел на
Нахимова проникновенно и, выдержав необходимую паузу, потянулся к бутылке
лафита.
Однако на слова о.Луки отозвался не адмирал, а лекарь Земан. Он засопел
очень массивным, веселого огненного цвета, ноздреватым носом, откашлялся
звучно и сказал вдруг твердо, точно определил болезнь:
- И папа имеет свое веское основание для того, чтобы так поступать.
- Какое такое основание? - вскинул на него о.Лука вытаращенные глаза,
держа уже, впрочем, в широкой белой руке бутылку.
- Основание это есть зависть.
- Зависть, вы сказали? - непонимающе повторил о.Лука.
- Да, вот именно зависть... Много ли земли имеет папа от своих
католиков? Скверное положение имеет папа, как это мы знаем из газет. А между
тем этот самый шейх-уль-ислам, он же и шериф, он есть пер-вейшее лицо в
Турции... после самого султана, разумеется! А духовенству мусульманскому