"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Флот и крепость (Историческая повесть)" - читать интересную книгу автора

крепость и раньше, когда же удался побег "Женере" и бригантины, он перестал
сомневаться и в том, что русский адмирал не в состоянии штурмовать крепость:
если силы блокирующего так слабы, что позволили дважды прорвать блокаду;
если он, осаждающий, терпит гораздо большие лишения, чем осажденный; если,
наконец, из Тулона, куда должен был в скором времени прибыть "Женере",
пришлют достаточной силы флот, о чем просил Шабо, то откуда же и было
взяться сомнению в своей несокрушимости?
В тех прокламациях, которые очень часто сочинял красноречивый Шабо для
корфиотов, он не скупился на мрачные краски, когда изображал, что с ними
сделает Ушаков, если они неразумно вздумают помочь ему победить французов.
Он рисовал дело так, что корфиоты, как и все греки других островов, будут
переданы тогда в полную власть туркам, а турки их начисто ограбят и вырежут.
Прокламации читались и горячо обсуждались в городе и в окрестных
селениях; число желающих сражаться с французами становилось все меньше,
отношения их к Ушакову все подозрительней.
Идеи свободы, равенства и братства уже успели проникнуть к ним и
взволновать тихую воду жизни ионийцев, но они были потомки тех, которые еще
на заре истории человечества испробовали все формы правления.
На Корфу, как и на других островах, шла в это время если и не слишком
жестокая, все же вполне заметная борьба за жизненные блага, и богатые и
знатные среди островитян не ложились спать, не имея оружия под руками и
надежной охраны около своих домов.
Однажды к Ушакову на корабль была допущена депутация от корфиотов -
около двух десятков человек. Это были люди скорее бедные, чем среднего
достатка. Лица их были суровы, одежда только пыталась казаться праздничной,
так как надета была для исключительного момента. Но все же они были
чрезвычайно живописны, эти корфиоты.
С обветренными солеными морскими ветрами лицами, с орлиными носами,
воинственно усатые, в круглых, низких суконных шапочках с красными и синими
кистями, в коричневых и синих расшитых во всех направлениях шнурками
курточках, коротких, похожих на жилеты, и в широких шалевых коричневых или
цветных кушаках, за которыми заткнуты были пистолеты, и ятаганы, и сабли, -
у каждого свой арсенал, - они поднялись со своей шлюпки по трапу на палубу,
где и выстроились было по-солдатски, но Ушаков пригласил их в свою
кают-компанию и приказал подать каждому чашку кофе, так как понял, что они
явились для серьезного разговора.
Ушаков не знал ни одного иностранного языка и разговор, который
действительно был серьезным, вел через переводчиков.
Греки заранее из своих выбрали старика, который мог бы говорить с
русским адмиралом, и тот после нескольких приличных случаю фраз сказал,
осторожно выбирая слова:
- Мы - люди темные, мы мало знаем, что такое Россия... Мы знаем, - это
большая, очень, очень большая страна... Там много людей, очень много.
Поэтому там император! (Тут он поднял палец в знак почтения, помолчал и
продолжал.) Там, в России, нельзя без императора, но острова наши - малы, и
нас, греков, на островах не так много, как русских в России... Нас всего
едва-едва двести тысяч... Для нас здесь им-пе-ра-тор - это большая нам
честь, - мы не стоим... И если даже король, - мы тоже не стоим... И если
князь даже, - все равно не стоим.
Все греки-депутаты согласно качнули при этих словах старика головами и