"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Лаванда (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

от нас зависело, быть ей или не быть. За счет этой стражи мы оделись в
офицерские шинели, и френчи, и ботинки. У многих даже погоны на шинелях
остались офицерские в целях, как говорится, маскировки. Часто это нам
пригожалось. А по деревням везде наш политотдел комячейки основывал, - свои,
значит, люди сидели... В общем бароново дело было швах, а мы как на дрожжах
росли. Та же государственная стража нам жаловалась, что на врангелевское
жалованье прожить было никак нельзя даже и холостым, и неминуемо им
оставалось одно: народ грабить. Понятно, мы им сначала не верили, а потом
оказалось - сущая правда: не ограбишь - с голоду подыхай! Мы же, между
прочим, строго держались правила: крестьянам за все платить, да еще не
какими-нибудь там "колокольчиками" или "керенками", а настоящими
"николаевками"! Хотя и предупреждали, впрочем, чтобы этих денег не берегли,
потому что, как только займет Крым наша Красная Армия, мы все эти деньги
аннулируем к черту, чтобы их и званья не было. Но, конечно, привычка, брат,
ничего не поделаешь! Слушать нас слушали, даже и верить нам верили, а
"николаевские" все-таки на всякий случай прятали в сундук!..


II

Кудахтину сильно хотелось пить, - с собой они ничего не взяли, - но
Белогуров уверял его, что в лесу воды будет сколько угодно, и чем выше и
дальше в лес, тем она будет чище и безопаснее для здоровья, а главное,
холоднее.
Сам же он все оглядывался кругом и соображал, туда ли он идет, куда
хотелось бы ему дойти. Наконец, он уверенно взял влево и скоро вышел на
какую-то очень крутую, но несомненно объезженную дорогу, на которой видны
были между белыми камнями свежие следы подков. Он сказал весело:
- Ну вот, значит действительно по памяти, как по грамоте! Эту дорогу я
отлично, оказывается, помню даже и через шестнадцать лет!
Кудахтин же ударил каблуком в один из белых камней и заметил:
- Да ведь это же известняк, - смотри-ка!
- Конечно, известняк! И даже помню я - жил где-то в этих местах
какой-то мужичок с рыжей бородкой, - ходил в казинетовой поддевке, - он
палил известь из этого камня и возил ее продавать на своей лошаденке на
берег. Покупали же ее для побелки комнат, так как строить тогда ничего уж
никто не строил.
Шагов двадцать вверх по этой дороге Белогуров сделал нетерпеливо и
возбужденно, оставив позади Кудахтина; когда же за крутым изгибом дороги
перед ним матово засеребрели вдруг вычурные бетонные стены с мавританскими
амбразурами окон и дверей, но с провалившимися уже местами тоже бетонными
потолками, Белогуров радостно вскрикнул:
- Ага! Вот он! Я не ошибся, значит! Здорово!
Подошел Кудахтин. От усталости и от жажды все несколько нескладное
длиннорукое тело его обвисло, он стал гораздо меньше ростом, сузил глаза,
сморщил лицо и спросил недовольно:
- Это что такое за остатки роскоши? Замок какой-то бывший?
- В этом замке, - торжественно ответил Белогуров, - меня, если ты
хочешь знать, едва не убили! Спасся только тем, что шаркнул в лес, а пулю в
левой руке с собою понес, - хорошо, впрочем, что рикошетная была пуля и