"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Итог жизни (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Мерин помнил, как его били за пальму, и боялся, что залает собака, но
когда он тупо и долго глядел на дом, все представлялось ведро там где-то,
около стены. И когда он пошел наконец огибать дом, между копытами и не
плотно держащимися подковами лезли и рвались какие-то маленькие кустики: это
были молоденькие буксусы, посаженные в два ряда. Мерин не пытался даже их
пробовать, он честно искал свое ведро, вытягивая худую шею влево, вправо.
И вот он почувствовал на каменном выступе веранды воду: стояло ведро,
хотя и не его, другое, но только что он нагнул его мордой, чтобы напиться,
грянул громовой лай Ульриха.
Мерин, спеша, дернул ведро к себе, оно опрокинулось, вода полилась ему
на ноги, но вместе с водой полилось и молоко из кувшина, который был
поставлен в воду на ночь. Мерин спешил уйти и, повернувшись, раздавил одной
ногой кувшин, другой - ведро.
- Какой там черт, а?.. По вопросу кого?.. Уляшка, замолчи! Ни черта не
слышно!.. - кричал на веранде Михаил Дмитрич.
Мерин уходил поспешно, вконец дотаптывая буксусы.
Одной рукой придерживая плащ на голом теле, в другой - фонарь, Михаил
Дмитрич кричал жене:
- Нет, это прямо вредитель какой-то, черт бы его драл!.. Ты посмотри,
сколько он нам убытку наделал!.. Больше чем стоит!.. В бочку, в бочку, да!
Это самое лучшее! Самые милые домашние животные, - черт бы их драл! - это
которые в бочке, в бочке!..
Ульрих оборвал все-таки свою цепь... Свирепо накинулся он на мерина, и
хоть крикнула Алевтина Прокофьевна свое заклинание: "Улька, назад! Это я
кому говорю?" - но было поздно: мерин лягнул и ударил его в голову около
уха. Хотя и с залитыми кровью глазами и визжащий от боли, Ульрих все-таки
пытался еще вцепиться в мерина, насилу удержали его за ошейник и втащили в
дом.
Михаил Дмитрич потерял при этом плащ и двигался голый, как древняя
статуя.


Две сельдяные бочки прислал с утра на другой день Михаил Дмитрич. В
записке, которую подал извозчик, муж писал жене, что нужно не только
хорошенько выпарить бочки, но еще и выкурить их дымом, и полдня Алевтина
Прокофьевна возилась с бочками: обваривала кипятком, скребла ножом, нюхала и
прижимала верхнюю губу к носу.
А в обед пришли два старика могильщика резать мерина, и один из них, в
рыжей засаленной, дырявой фетровой шляпе и в синей рубахе навыпуск, но без
пояса, сказал деловито и даже не без гордости:
- Так что, хозяйка, мы на такое грязное дело пошли, только чтобы нам к
пяти часам управиться... Потому мы без работы не сидим, лодыря не гоняем...
Мы с утра могилу копали, а в пять покойника принесут, обратно мы ее должны
закопать... Это в ту же цену у нас идет, в десять рублей... А ваше дело
справить сговорились мы с хозяином вашим за шесть, - вот что полагается вам
сказать...
- А кроме этого, - вставил поспешно другой, поседее и ростом пониже, но
тоже в каком-то подобии шляпы и в теплом, на вате, пиджаке, - кроме этого,
сами посудите: как большое животное убивать в тверезом виде?.. Это ж не то,
что какая курица: чик ее ножом вострым, - и все... Это ж, одним словом,