"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Счастливица (Повесть)" - читать интересную книгу автора

называться... - не спеша объяснил тот, отбрасывая пахучую свежую щепу
лаптем.
- Для кого же это столовая в лесу? - удивилась старуха.
- Да, должно быть, все для вас, для градских, - а то для нас, что ли?
Старуха оглянулась кругом, - оказалось, недалеко, через просеку,
зарыжел ржавый, мавританского стиля, купол дома отдыха.
- Для кого бы вы ни строили, а что же из сырого-то леса? - спросила
старуха.
- Вона!.. Ждать его прикажешь. Небось, в стене досохнет!.. А щели
дадут, - пакля на что же?.. Знай, конопать, не жалей!
Через просеку старуха вышла на черный двор. Осмотрела коровник, где
стояли только одна заболевшая корова тигровой масти (имя ее было Аленка) и
двухгодовалый красный бык - Танк; побывала в свинарнике - полюбовалась пятью
крупными, чисто вымытыми боровами; но больше всего умилила ее целая туча
больших уже весенних цыплят за сетчатой четырехугольной оградой. Цыплята
были только белые леггорны и красные родайланды.
- Красо-та!.. Ах, это же красота! - долго, глядя на них, покачивала
головой старуха.
За черным двором, ближе к речке, разлеглось целое поле брюквы и
кормовой свеклы с такой зеленой, свежей, густой ботвою, что старуха еще раз
умиленно кивала головой и чмокала губами.


II

Доктор Вознесенский так и не пришел к четырем часам к чаю. На его
сдобную булочку с чувством смотрели аспиранты Костюков и Пронин. Оба они
были живые, веселые: один, пониже и почернявее, - ярославец, другой,
подолговязее, плосколицый, сероглазый, с широким ртом, - из чувашей. За чаем
Пронин доказывал Костюкову, что у чувашей есть богатый язык, есть своя
давняя культура, наконец есть и своя история.
- Вот ты бы и написал эту историю! - советовал ему Костюков.
- А что же, брат, ты думаешь?.. Я уже собираю матерьялы... А что я
напишу, то уж напишу непременно... Об этом даже и речи, брат, быть не
может!..
Говорил он на "о" и сильно действовал при этом левой рукою. Голова у
него была толкачом. Стремительность огромна. Он приехал сюда с пузырьком
лекарства, прописанного ему врачом в Москве, но когда биолог Костюков,
посмотрев на рецепт, сказал ему, что лекарство его - обыкновенный мышьяк, от
малокровия, он обиделся и выкинул пузырек в цветочные клумбы.
- Врет он! Никакого у меня малокровия нет!.. Ишь ты, выдумал что:
мало-кровие!
После чая оба они пошли играть в волейбол.
Это была шумная, азартная игра. Аспирантов и аспиранток собралось
порядочно, к ним пристали более маститые. Черный мяч метался неистово.
Рядом на аллее четверо играли в городки, звонко били березовые палки,
выбивая фигуры.
Волейбола старуха совсем не понимала, и хотя городки ей были несколько
знакомы, но стоять близко к ним она не решалась, опасаясь прихоти прыгающих
палок.