"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Счастливица (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Лета-a, конечно, вполне почтенные, да-а... - протянул доктор. - Мне
до ваших лет жить еще долго - целых трина-дцать лет!.. Да, вот опять тоже
тринадцать - зловещее число!..
- Вы до моих лет и не доживете, - сказала старуха уверенно.
- Долго это, да, - быстро согласился доктор. - Ни в коем случае не
доживу... Пройдемся дальше, что же вы так упорно стали на одном месте!
- Как это упорно? - важно оглянулась старуха.
- Ну, упористо, если это вам больше нравится... В наши с вами годы это
вредно... Нам побольше двигаться надо, кровь разгонять... Я вот на днях
одного старика в Лубянском проезде видел, нищего, с табличкой: "Защитник
Севастополя. Родился в тысяча восемьсот тридцатом году"... Не угодно ли вам,
- до ста лет дожил: вот это номер!.. А почему? Двигался много: пятьдесят лет
уже побирается... "Меня, говорит, как волка, ноги кормят"... А кабы он на
одном месте стоял да какой-нибудь несчастной речонкой упивался, не дожил бы
он до ста лет, поверьте представителю медицины!
Вознесенский говорил это, уже стоя с нею рядом и снизу вверх поглядывая
на нее игриво, но старуха обиделась почему-то; она сказала строго:
- Шли бы вы себе с дамами болтать! - повернулась и пошла вправо, в
сторону купальни, а доктор долго и сосредоточенно следил, как она
переставляет свои длинные и негнущиеся ноги, старательно обходя кочки.
Полосатый кружевной чепчик и ковровая шаль придавали ей сзади что-то
восточное, даже, пожалуй, библейское, так что она, казалось доктору, даже и
не шла, а шествовала к какой-то высокой цели, полная торжественности. От
долгого созерцания этого шествия доктору захотелось вдруг взбрыкнуть на
месте, как это делают ребятишки, и помчаться прочь с неистовым гиканьем, но
бегать он уже давно не мог из-за одышки. Мелкими шажками прошел он до того
места поляны, откуда был виден весь украшенный замысловатой резьбою
калужско-мавританского стиля двухэтажный дом отдыха, когда-то, во время
мировой войны, построенный шало разбогатевшим биржевым маклером с нерусской
фамилией. Дом был выкрашен в фисташково-белое, окружен раскидистой террасой
с занавесками из парусины от солнца; душистый табак и душистый горошек в
зеленое и цветное окутывал его фундамент. Широкие окна всюду в нем были
открыты.
Доктор был уже в этом доме отдыха раньше - в прошлом и позапрошлом
годах. Он достал кошелек, посмотрел, сколько в нем было денег, поерошил
бороду, потом теми же мелкими, но уже не беспредметными шажками обогнул дом,
вышел во въездные ворота и мимо соснового бора, с одной стороны, и березовой
рощи - с другой, широкой многоколейной дорогой с зелененькой веселой травкой
между колеями прошел на фабричную слободку, где - он знал - была довольно
приличная пивная и к пиву, как и полагается, подавались соленые сухарные
крошки и соленый горох.
Старуха же мимо купальни, вдоль берега прихотливо расписанной по
поверхности речки шла и шла в глубь березовой рощи. Увидела, как из самой
середины какого-то сгнившего и зеленым мохом обросшего пенька тянется
молоденькая, от семечка, розовенькая березка, и долго стояла, так и этак
нагибая ее рукой. Услышала, как стучит где-то вверху дятел, и долго искала
его глазами, пока тот не пролетел мимо нее своим небойким, ныряющим полетом.
Дошла до стада; сытые, почти все красной масти, одна в одну, коровы
паслись на поляне, а пастух, малый неудалого вида, разводил костер из
сучьев.