"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Счастливица (Повесть)" - читать интересную книгу автора

него продолжал целыми днями играть артист Молниев, который, когда уходил
спать, уносил с собою в комнату и свой любимый кий, из боязни, чтобы
как-нибудь не переломил его неумелый игрок. Табаковод Чапчакчи часто
показывал, как можно полный стакан воды донести и не пролить ни капли...
Этот номер его всегда пользовался успехом, так как все видели, что это
действительно очень трудно. Алянчикова сообщала геологу, что она "взяла" из
дома отдыха за неполный месяц пять с половиной кило, а до отъезда, который
предстоял через два дня, наверное, возьмет все шесть. Пронин убеждал
инженера Шилина, что только аспирантура движет вперед науку.
Ходили уже в оранжерею, где распродавались пышные белые хризантемы, и
думали, как бы их взять с собой и довезти в Москву; ходили прощаться с
бором; приметливей глядели на резные завитушки, щедро украшавшие веранду со
всех трех ее широколестничных входов, - словом, все в том или ином
направлении подводили итоги своей месячной или двухнедельной жизни в этом
уютном доме, рассчитанном всего на шестьдесят человек. Недоумевали, почему
не приезжает провести свои последние дни здесь доктор, так неожиданно
уехавший в Москву.
Но на третий день после отъезда доктора, к обеду, когда пришли
московские газеты, кое-кто обратил внимание на два траурных объявления: в
одном мало кому известная московская больница сообщала, как принято
сообщать, "с глубоким прискорбием о преждевременной смерти врача Семена
Ивановича Вознесенского" и проставила день кремации; другая, где он был
консультантом, сообщала о том же самом и теми же самыми словами.
Сначала как-то даже никто почти не хотел и допустить мысли, что умерший
- именно этот, их Вознесенский, из дома отдыха.
- Мало ли в Москве Вознесенских? - спрашивала Алянчикова.
- Конечно, Алянчиковых гораздо меньше, - возражал ей Шилин, - но
все-таки вы видите сами, читайте: Семен Иванович... затем врач,
консультант...
- Может быть и Семен Иваныч, и врач, и консультант, и Вознесенский, и
все-таки совсем другой! - поддерживала Алянчикову Долгополова.
- Позвольте, а кто же нам мешает справиться в больнице по телефону? -
вспомнил Пронин.
Разговоры по телефону с Москвой тут были всегда очень длительным делом
и, кроме большого терпения, требовали очень тонкого слуха и немалых
голосовых средств. Но нашлись терпеливые и добились ответа из больницы.
Оказалось, что умер не какой-нибудь другой Вознесенский, никому не
известный, а тот самый, который недавно сидел за общим столом, презирал чай
и выискивал грамматические ошибки в листочках меню.
- Но почему же сказано "преждевременно", когда ему было уж, наверное,
за шестьдесят? - спросила Алянчикова.
- А это потому, - объяснил Шилин, - что выпал он из трамвая... Так
буквально и ответили из больницы: "Выпал из трамвая"... Значит, попал под
прицепной вагон: это бывает.
Когда узнала об этом старуха Уточкина, она открыла было глаза и рот и
потянула было к желтому лбу правую руку, но тут же оправилась, покачала
головой, как качает умный при виде глупого, и прогудела:
- Вот оно, пивцо-то, до чего доводит!.. А человек был одинокий,
несчастный... Ежели ты несчастный, так ты хоть уж не пей!..
Накануне отъезда к ней приехали и старший сын, изобретатель, и дочь,