"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Младенческая память (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Петрович, - совсем близко: не больше как пять аршин; но, значит, очень
неожиданно вылетел он из линейки: тело никак не приготовилось к защите, даже
не выставило вперед рук... Пусть бы уж руку сломал, но не это - не
сотрясение мозга!..
- Ах, Ефим Петрович, Ефим Петрович! - горестно покачал я над ним
головою, и вдруг он довольно внятно, только как будто сквозь сон,
проговорил:
- Сабельцын.
Это была его фамилия.
Я посмотрел на его жену радостно, но она прошептала мне:
- Два доктора были... сказали, что не нужно...
- Что не нужно?.. Говорить с ним?
- Нет... класть его в больницу.
И, отвернувшись, поднесла к глазам передник.
Мальчик же как раз в это время колотил по лбу серенького котенка,
который вдруг запищал раздирающе, и она обернулась к нему с умоляющим лицом:
- Петя!.. Ну, разве же ты не понимаешь?..
Петя нахмурился, бросил котенка, постоял немного задумчиво, положив обе
руки на запрокинутый лоб, и потом, глядя мне прямо в глаза, взял коробочку
спичек, лежавшую около печки на стуле.
Очень худая, совершенно прозрачная рука жены Ефима Петровича немного
отвернула край байкового одеяла - не под бородою (тут плотно лежал на нем
подбородок), а от левого плеча: должно быть, измученная женщина подумала,
что так дышать раненому будет легче.
В окно видна была черепичная крыша в снегу и столбы метеорологической
станции, выкрашенные в белый цвет. И я заметил еще, как маленький Петя,
устроившись около загадочного льда на стекле, протягивал к нему зажженную
спичку.
- Какое несчастье! - сказал я, избегая глядеть в глаза женщины и глядя
выше их, на простую плоскую прическу из скудных темных волос. - Но ведь
бывают случаи, когда сотрясение мозга...
Я старался говорить вполголоса, но она меня перебила:
- Вы думаете, он что-нибудь понимает?.. Нет... он... ничего не слышит
даже...
- Однако же он сказал сейчас мне свою фамилию, - возразил я живо.
- Это доктор Мичри... внушением его пробовал лечить... приказал ему...
А больше он ничего не говорит... Он спит все время...
Шея у нее была тонкая, высокая, напряженная; губы сухие, белые; глаза -
с застывшим испугом.
- Ах, Ефим Петрович, Ефим Петрович!.. Недавно он был у меня... - сказал
я, чтобы что-нибудь сказать.
Она ничем не отозвалась на это, только повела ранеными глазами туда,
где устроился Петя.
Петя был так занят своим льдом, что не успел заслонить плечиком
зажженной спички, и она заметила этот маленький бледный огонек.
Может быть, он напомнил ей огонек той восковой свечки, которую вот-вот,
через день, через два, принесет и зажжет какая-нибудь старушка соседка у
тела ее мужа, - и она порывисто бросилась к окну, с криком:
- Пе-тич-ка!.. Отец умирает, а ты...
Я поклонился ей низко и вышел.