"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Движения (Поэма)" - читать интересную книгу автора

IV

Тростянское имение давно уже приторговывал купец Голев. В городе у
Голева были мучные лабазы - неуклюжие, мрачные, пыльные. Голев был широк
непомерно: много пил чаю, вытирая при этом огромное потное лицо суровым
полотенцем, и когда дул на блюдечко - было слышно на улице. Помещики целого
уезда часто брали у него деньги под урожай, и вот как он беседовал с каждым.
- Ну, как там у вас пшеница-то... Хороша? - с усилием спрашивал он.
- Да пока ничего, пока хорошо наливается... Что дальше будет... -
отвечал помещик.
- Ну и хорошо, и слава богу... А ярина как?
- Да тоже, так сказать, тянется вдогонку.
- Ага, тянется?.. Ну и слава богу... А ржица как?
- Рожь важная, обо ржи худого не скажешь... Если б удобрение еще, так
куда!.. А то - по стерне посеяно.
- Ишь ты - важная? Ну и слава богу!..
Если перед этим был дождь, то Голев вспоминал это и говорил:
- Дожжик вот прошел... У вас-то был ли?
- Был, а как же? Третьего дня был... Да, дожди идут...
- Это, тово... для огурцов хорошо...
- Для огурцов-то хорошо, а для ржи плохо, - подхватывал помещик.
- Для ржей плохо, - соглашался Голев, зевал глубоким зевком и
закрещивал пропасть рта несгибающейся от жира рукой.
Брал деньги помещик и уходил из лабаза, обметая мучные мешки полами
разлетайки, а Голев садился за прерванный чай, шумно дул на блюдечко и
вытирался полотенцем.
Он и купил Тростянское имение - семьсот десятин полей - за двести
тысяч, половину наличными, остальное - в рассрочку. Он давал прежде десятью
тысячами больше, но теперь, когда узнал, что продать Тростянку неминуемо
нужно, чтобы уплатить за Анненгоф, - десять тысяч скостил.
Живой и мертвый инвентарь он осмотрел мельком. Едва поспевая за легким
хозяином, насопел и навздыхал на всю усадьбу. Пощупал крестцы у двух рабочих
лошадей, погладил пухлой рукой крыло новенькой веялки, а на поля и не ездил:
урожай Антон Антоныч оставил за собою.
И вот, когда ходил с ним по усадьбе Антон Антоныч и говорил о караковом
жеребце Забое:
- Как му-ха! Четыре версты до станции, - да я на нем в десять минут там
буду - клянуся честью - в десять минут!.. Про-изво-дитель! Полукровка, как
сказать... Го-ря-чий, шельма!
И говорил о сакковском шестилемешнике:
- Новейшей системы, добрейший!.. Легкий в ходу, как... как барышня! Как
така барышня, субтильна, задрипана, шо... шо... шо в одной кофточке по
морозу, как сказать, оджаривает, аж щеки трясутся... Две пары волов, и-и как
бричку везут, как бричку!
И о постройках говорил:
- То уж все удобно сделано, любезнейший... То уж из свого кирпича, та
свого кирпичного зо-во-да!.. В фундамент железняк клал такой, шо аж... аж...
ну, да уж мышь не проточит, то уж будьте уверены, шо зубы себе зломает, как
сказать, раньше времени... Амбары!.. Овин!.. Людская!.. Все сам строил, для
себя, не для продажи - не-ет! Будьте покойны, будьте покойны, добрейший!..